Марк Лог - Король на войне [История о том, как Георг VI сплотил британцев в борьбе с нацизмом] [litres]

Невеселые новости приходили и из Северной Европы: там Финляндия полным ходом шла к поражению в «зимней войне» с Советским Союзом. «Спусковым крючком» конфликта стал пакт Молотова – Риббентропа. Формально это был договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, но к нему прилагался секретный протокол о разделе стран Восточной Европы на сферы влияния. Финляндия, вместе с частью территории Польши и балтийскими государствами, попала в советскую сферу. Сталин начал с Польши и 17 сентября, через шестнадцать дней после того, как Гитлер вторгся в страну с запада, ввел свои войска в восточные районы страны. После этого советский руководитель заставил Эстонию, Латвию и Литву согласиться на договоры, позволявшие Советскому Союзу строить военные базы и размещать свои войска на их территории. Через месяц он выдвинул множество территориальных претензий к Финляндии, в том числе потребовал отодвинуть границу на Карельском перешейке значительно западнее, в обмен на любую другую территорию. Финны отказались, и 30 ноября, после спровоцированного НКВД пограничного конфликта, двадцать одна советская дивизия общей численностью 450 000 человек перешла границу страны, а советская авиация нанесла удары по Хельсинки. Силы были неравны: по количеству солдат Советский Союз превосходил Финляндию в три раза, по самолетам – в тридцать, по танкам – в сто [44] В документах Российского государственного военного архива приводятся несколько другие сведения. Личный состав финской армии составлял 265 000 человек, Красной армии – 425 640 (соотношение 1:1,6), самолетов у финнов было 270, у Красной армии – 2446 (соотношение 1:9), танков у финнов 26, у Красной армии 2289 (1:88). (Информация взята из документов РГВА: РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 595. Л. 57–59, 95; Д. 722. Л. 414–417. Зимняя война. – Кн. 1. С. 150.) – Прим. ред. , но офицерский состав Красной армии значительно пострадал от сталинских кадровых чисток 1936–1938 годов, а финны сражались отважно. Военные действия велись при страшных холодах, а 16 января в Карелии температура упала до рекордных -43°. Финские солдаты в белом камуфляже, передвигаясь на лыжах, успешно применяли партизанскую тактику против значительно хуже экипированных советских частей.

За этой борьбой Давида с Голиафом пристально следили многие британцы, в том числе и Миртл. «Россия что-то задумывает. Остается только гадать, чем закончатся эти конвульсии цивилизации», – записала она в день, когда Советский Союз начал военные действия. 4 декабря она добавила: «Как мужественно финны противостоят России; надеюсь, что это маленькое государство не даст себя уничтожить». Запись, сделанная через четыре дня, гласила: «Уверена, что сегодня финны торжествуют. Они наносят большой ущерб большевикам, и я очень надеюсь, что не пустят их к себе». 13 января пришло известие, что финны наголову разбили советскую 44-ю дивизию [45] Формально считается, что Красная армия потерпела поражение 8 января, но Миртл, конечно, могла узнать об этом событии позднее. – Прим. ред. . «Я всегда считала себя мягкосердечной, – писала Миртл, – но сегодня не скрывала своей радости».

Однако подавляющее господство русских позволило им переломить ход войны; в Британии и Франции зазвучали требования об оказании Финляндии военной помощи. Но шведы и норвежцы, не желая давать ни Германии, ни Советскому Союзу повод к нападению, отказались пропустить союзников через свою территорию, так что финнам пришлось начать мирные переговоры. 12 марта был подписан формальный мирный договор, по условиям которого страна уступала территории гораздо бо́льшие, чем до начала конфликта предлагал ей Советский Союз.

Ко всем проблемам короля добавились еще и отношения с бывшим Эдуардом VIII, теперь герцогом Виндзорским, которые усложнялись день ото дня. Берти, как звали короля домашние, вырос в тени старшего брата, известного под именем Дэвид. Почти все время они проводили вместе; родители всегда существовали где-то в отдалении, и не было ничего странного в том, что братья очень сблизились. Но это были отношения неравных: Дэвид, старший, верховодил Берти и еще более младшими Мэри, Генри, Джорджем и Джоном, указывая каждому, что делать. «Я всегда мог руководить Берти», – писал он в автобиографии. Со временем его влияние становилось все сильнее, и это очень тревожило Генри Ханселла, воспитателя мальчиков. «Поразительно, но присутствие одного действует на другого как красная тряпка», – отмечал он [46] Bradford . Op. cit. P. 40. .

Братья не просто соперничали. Дэвид был не только старше, но симпатичнее, обаятельнее и веселее, чем Берти. Оба мальчика прекрасно знали с самого детства, что однажды старший из них станет королем. К Берти судьба не была столь благосклонна. Умственные способности у него оказались весьма средние: на выпускных экзаменах в Королевском морском колледже он оказался шестьдесят восьмым из шестидесяти восьми. Подростком он страдал от проблем с пищеварением и был вынужден носить шины, потому что ноги у него сходились в коленях. Мало того: он родился левшой, но, как было принято тогда, его переучили на правую руку. И в довершение всего Берти начал заикаться, особенно в присутствии отца, который, когда сын выдавливал из себя слова, бросал: «Жми!» Звук [к] – например, в слове «король» – давался особенно сложно и был настоящей проблемой для человека, родившегося в королевской семье.

Во взрослом возрасте будущего Георга VI никто не назвал бы блестящим собеседником, хотя за ним, бесспорно, признавали трудолюбие и развитое чувство долга. Нэнси Митфорд называла его «скучнейшей личностью», а историк искусства Кеннет Кларк вынес королевской чете совсем уж беспощадный приговор: «Она не намного лучше, чем хозяйки деревенских поместий, а король, пожалуй, даже похуже» [47] Secrest Meryle . Kenneth Clark: A Biography. L.: Weidenfeld & Nicolson, 1984. P. 118. . С Эдуардом VIII было трудно тягаться. «Альберту Хорошему понадобится не один год, чтобы стать такой же легендой, как брат», – предсказывал член парламента, литератор Гарольд Николсон, своей жене и соавтору Вите Саквилл-Уэст в день отречения в декабре 1936 года [48] Nicolson Harold, Sir, Nicolson Nigel (ed.). The War Years 1939–45. Diaries and Letters. L.: Collins, 1966. Vol. II. Запись от 10 декабря 1936 г. .

Решение Эдуарда VIII отказаться от престола конечно же изменило отношения братьев. Ведь младший брат не хотел становиться королем. Вовсе даже не собирался! Потом королева Мария рассказывала Николсону: «Он был очень привязан к брату, и конституционный кризис буквально выбил его из колеи. Целый час он плакал у меня на плече… вот здесь, на этом самом диване, когда понял, что ему придется занять место брата» [49] Nicolson Harold, Sir, Nicolson Nigel (ed.). The Later Years 1945–62. Diaries and Letters. Vol. III. L.: Collins, 1968. Запись от 21 марта 1949 г. . Его жену такая перспектива поразила ничуть не меньше, и не только потому, что она испугалась бремени, которое ложилось на мужа, но и потому, что в ее жизни все теперь радикально менялось. Когда в 1923 году, почти через три года после знакомства, Елизавета Боуз-Лайон все-таки согласилась выйти замуж за герцога Йоркского, она рассчитывала на спокойную частную жизнь. Ее муж категорически не хотел становиться королем, содрогаясь от одной мысли о публичных выступлениях, а ведь они составляют неотъемлемую часть обязанностей любого монарха. Лог прекрасно это понимал, и своими глазами видел, как нервничает король, готовясь к коронации и к речи, с которой в тот же вечер он должен был обратиться по радио ко всей империи.