Стенли Лейн-Пул - Берберские пираты. История жестоких повелителей Средиземного моря ХV-ХIХ вв.

Главным героем этого кровопролитного конфликта стал Абд аль-Кадир, человек, в личности которого все достоинства арабов древности соединились со многими достижениями цивилизации. Происходивший из священнического рода, обладавший глубокими знаниями и искренним благочестием, совершивший хадж – паломничество в Мекку, искренний, щедрый, гостеприимный, великолепный наездник, грозный в бою и охваченный патриотическим энтузиазмом, свойственным прирожденным лидерам, он стал общепризнанным предводителем арабских мятежников. Когда Абд аль-Кадир был еще юношей, алжирский дей уже понимал, что он представляет угрозу, из-за чего ему, опасавшемуся за свою жизнь, пришлось бежать в Египет. Вернувшись домой, уже будучи молодым мужчиной 24 лет от роду, он узнал, что его родина находится под властью французов, а его сородичи уже близки к отчаянию.

Прежняя слава и имя отца стали для Абд аль-Кадира талисманами, позволившими сплотить вокруг него необузданные арабские племена, и вскоре у него уже было так много последователей, что французы посчитали благоразумным на какое-то время признать его эмиром Маскары (1834), являвшейся его малой родиной, правителем которой он уже был избран, получив всеобщее одобрение. Там он стал готовиться к грядущей борьбе, и, когда в 1835 г. французы нашли повод для нападения на его владения, они были наголову разбиты во время сражения на реке Макте. В следующем году в полной мере проявились все превратности войны, а в мае 1837 г. Абд аль-Кадир одержал блестящую победу над французами на равнине Митиджа.

Следующая кампания, в которой принимали участие 20 000 солдат, также не увенчалась успехом, ибо арабов и берберов трудно загнать в ловушку, и Абд аль-Кадир, стратегия которого вызывала восхищение герцога Веллингтона, сумел на протяжении какого-то времени сдерживать всех маршалов Франции. Под его контроль перешла вся страна, за исключением нескольких укрепленных позиций, и французы наконец поняли, что столкнулись с довольно страшной опасностью. Они организовали военную кампанию, в которой приняло участие 80 000 человек во главе с маршалом Бюжо, использовавшим метод прочесывания территории страны с помощью колонн из солдат, эффективность которого вскоре стала очевидной.

Французы захватывали города один за другим; племена одно за другим приходили с ними к соглашению. Была уничтожена даже столица государства Абд аль-Кадира Такедемпт. В 1841 г. была покорена Маскара, и героический правитель, не смирившийся с поражением, отступил в Марокко. Затем он дважды – в 1843 и 1844 гг. – возвращался на родину во главе армий, но первая из них была побеждена герцогом Омальским, а вторая потерпела поражение от Бюжо. Пелиссье обрел своеобразную славу, запустив дым в пещеру, где скрывались 500 мужчин, женщин и детей, из-за чего все они погибли.

Наконец, увидев бессмысленность дальнейших попыток отвоевать Алжир и то, какие страдания они приносят его народу, Абд аль-Кадир согласился на заключение мирного договора с французами (1847) и сдался герцогу Омальскому при условии, что ему позволят уехать в Александрию или в Неаполь. Нет смысла добавлять, что в соответствии с уже существовавшим в Алжире прецедентом условия сдачи были впоследствии нарушены, но не самим герцогом, и благородный араб на протяжении пяти лет томился во французской тюрьме. В конце концов Луи Наполеон [50] Имеется в виду Наполеон III. позволил ему уехать в Бурсу. Скончался Абд аль-Кадир в Дамаске в 1883 г., успев сделать добро своим бывшим врагам, ибо он защищал христиан во время резни в 1860 г.

Несмотря на отсутствие Абд аль-Кадира, мир в Алжире так и не воцарился. Арабские племена снова и снова восставали, но лишь для того, чтобы опять ощутить на своей шкуре безжалостность и жестокость правивших ими военных. Казалось, что лучше всего было бы прекратить бесперспективную, дорогостоящую и причиняющую беспокойство авантюру. Однако Луи Наполеон, посетивший Алжир в 1865 г., придумал, как переубедить кабилов, гарантировав им беспрепятственное владение их территориями, и вплоть до самого его низложения в Алжире царил мир.

Однако, когда Франция ослабла, алжирцы воспользовались представившейся им возможностью, и произошло еще одно крупное восстание. Кабилы спустились с гор, где жили, и генералу Дурье пришлось потрудиться, чтобы сдержать их натиск. Вследствие этой последней попытки обрести независимость и изменения формы правления во Франции в Алжире военные губернаторы были заменены гражданскими. И алжирских пиратов больше нет.

Остается рассказать о событиях в Тунисе. Если вторжение французов в Алжир в 1830 г. последовало за провокацией, то при захвате Туниса в 1881 г. ничего подобного не происходило. Это был чистый акт агрессии, к которому французов подтолкнули действия соперничавших с ними итальянцев и пугливость английского Форин Офиса, находившегося в тот период под руководством графа Гренвиля. Хитроумный официальный представитель Франции в Тунисском регентстве Теодор Рустан настрочил целый ряд дипломатических жалоб, не имевших под собой каких-либо веских оснований, в чем он впоследствии был совершенно заслуженно изобличен, и попытки несчастного бея Мухаммада эс-Садика противостоять абсолютно нелепым требованиям, явно угрожавшим его частичной независимости в качестве наместника Османской империи, не получили поддержку со стороны ни одной из крупных держав, за исключением Турции, влияние которой в тот период ослабло и которая в значительной степени истощила свои ресурсы из-за невзгод, связанных с вторжением на ее территорию России.

Последствия этого были вполне предсказуемы: сильная держава, не сдерживаемая соперниками, продолжила скрытно вести агрессивную политику в отношении очень слабого, но вполне порядочного государства. И наконец, под смешным предлогом волнений среди племен, живших на границе Алжира и Туниса, французы вторглись на территорию бея. Мухаммад эс-Садик тщетно заверял Рустана в том, что в племенах был восстановлен порядок; напрасно он обращался ко всем державам, в особенности к Англии. Граф Гренвиль поверил властям Франции, торжественно уверившим его в том, что «операции, которые будут проведены на границе между Алжиром и Тунисом, предназначены исключительно для того, чтобы положить конец постоянным набегам на территорию Алжира, и независимости бея и целостности его территории никоим образом ничто не угрожает».

Все снова произошло так же, как в Алжире, но имело более серьезные последствия для влияния Англии (точнее, всех государств, за исключением Франции) в Средиземноморье. «Коварный Альбион» всецело доверял «Коварной Галлии», а возмущаться из-за ужасного предательства, которым стали захват французской армией Эль-Кефа и Табарки (26 апреля 1881 г.), поднятие трехцветного флага над Бизертой и то, как генерал Бреар с беспардонной жестокостью вынудил невезучего бея подписать в Каср-эс-Саиде под дулами республиканских ружей мирный договор (12 мая), было уже слишком поздно. Трудно поверить, что чувства английских государственных деятелей того времени можно выразить словами Haec olim meminisse juvabit [51] «…И это когда-нибудь будет приятно вспомнить» ( лат. ). .