Стенли Лейн-Пул - Саладин. Всемогущий султан и победитель крестоносцев

Это была мечта, которой не было суждено осуществиться. Произошло это только после смерти Занги. Его первая попытка в 1135 г. закончилась ничем. Тогда умный государственный деятель, правивший Дамаском от имени нескольких номинальных властителей, Муин ад-Дин Анар (Айнард латинских хроник), принял единственно верное решение, чтобы сорвать планы Занги. Он заключил союз с франками. Крестоносцы сами в не меньшей степени опасались поборника ислама и были готовы помочь Дамаску сдержать его продвижение. Когда летом 1137 г. Занги вновь прибыл в Сирию, он обнаружил, что франки поддержали Анара, и первым шагом Занги было заставить их отступить вместе с королем Иерусалима в замок Барин (Монферран). Арабские историки пишут, что замок «располагался на горном гребне, гораздо выше горных пиков» на головокружительной высоте, до которой не могли подняться уставшие птицы. Франки считали его несокрушимой твердыней. Тем не менее, когда Занги задействовал против крепостных стен несколько мангонелей (метательных машин-камнеметов), Монферран был принужден спустить флаг. Истощенный и павший духом гарнизон сдался на почетных для себя условиях. Занги подарил королю Иерусалима (с 1131 по 1143 г.) Фульку одеяние для торжественных церемоний, и, как признает Гийом Тирский, атабек «относился к своему врагу довольно любезно».

Этот необычный акт милосердия был проявлением простого благоразумия. Занги стало известно, что в Сирию прибывают значительные подкрепления из Европы, и, спешно заключив перемирие с Дамаском, Занги отступил к Мосулу. Ситуация для него складывалась не лучшим образом. Император Иоанн Комнин ввел свою армию в Сирию, и к ней присоединились не только войска государств крестоносцев. К ней примкнули и мусульманский правитель Дамаска и его вассалы. Иоанн начал обмениваться дружественными посольствами с Занги. Мы читаем о преподнесенных дарах – соколах и леопардах для охоты, и о заключенном договоре, гарантировавшем неприкосновенность городских прав Алеппо. Но подобные соглашения не стоили той бумаги, на которой они были написаны. Христианские церковные деятели заявили, что клятва, данная неверным, ничего не значит. «Император овладел Бизаа и Кафар-Табом», а затем, в апреле 1138 г., осадил Шейзар, крепость семейства Усамы на Оронте. До Занги дошел призыв о помощи, и он поспешил с войском к крепости. Несмотря на то что у него не было достаточно сил, чтобы выбить противника с окружающих крепость высот, но его угрожающие маневры, ложный слух о идущем на подмогу Давиде из Хасан-Кейфа, наряду с дипломатическими ходами и прямом подкупе, подвигли императора изменить свое решение, поскольку его уже начинало возмущать безразличие и легкомысленное поведение латинских правителей. И на 24-й день осады «ромейский волкодав» снялся с места, бросив свой обоз, в котором, в частности, было 18 огромных мангонелей, которые Занги сразу же взял себе. Случилось так, пишет Ибн аль-Асир, что «Аллах избавил верующих от сражения» (Коран, 33: 25. Сура аль-Ахзаб).

Императорский демарш не оправдал себя; но взаимопонимание между Дамаском и Иерусалимом продолжало сохраняться. Напрасны были усилия Занги, старавшегося примирить правителей сирийской столицы при помощи своего брака с Замурруд Хану, овдовевшей матерью действующего правителя. Да и свою дочь он выдал за эмира. Молодой человек был убит вскоре после свадьбы, и все надо было начинать сначала. Ничто не могло соблазнить или запугать Анара, истинного правителя города, даже жестокая казнь гарнизона Баальбека, его собственного фьефа, после того, как гарнизон сдался в октябре 1139 г., несмотря на предоставленный Занги аман (залог безопасности) и присягу на Коране. Эта предательская бойня только укрепила союз с христианами, который еще более упрочился после подписания договора. При этом Анар согласился выплачивать королю Иерусалима ежемесячно 20 тысяч золотых монет и отдать ему Банияс, если король поможет ему отбить город у Занги и изгнать его самого из страны. Город был взят странными союзниками, но Занги избавил их от необходимости выполнять последнюю часть соглашения и вывел свою армию из Сирии. Поставив отца Саладина правителем Баальбека в качестве вознаграждения за долгую и верную службу, Занги оставил Дамаск, так и не взяв его, и вернулся в Мосул.

Сопротивление Дамаска нарушило планы Занги относительно Сирии. Теперь он готовился атаковать крестоносцев в другом месте. Получив отпор на юге, он намеревался нанести по ним удар с горного севера. Он все рассчитал. Для защиты своего тыла и фланга он занял Шахрзур и Ашиб (который он восстановил и дал ему название в свою честь Эль-Имадия; или Амадия, как он называется и в наши дни) и породнился с царем Армении, сделав его своим союзником. Затем он начал поэтапное наступление на противника. Один за другим ему сдавались города Диярбакыра, пока не остановился с армией перед крепкими стенами Амиды. Он начал осаду города, следуя арабской пословице: «Меч – лучшее доказательство твоего права, чем предъявление пергамента». Но Амида не была его целью, он нацелился на большее. Как писал восточный хронист, «он флиртовал с Амидой, желая Эдессу».

До тех пор, пока его старый соперник Занги, Жослен де Куртене, удерживал известный епископский город, который, согласно преданию, был городом Каллирои, богини источника пресных вод, Занги не осмеливался даже приближаться к нему. Беспокойный граф внушал неподдельный ужас всему Диярбакыру и Сирии: воистину «дьявол среди неверных», как его называли в мусульманских анналах. Эдесса была самым мощным аванпостом христианского государства. Но теперь Жослен был мертв, и на его месте восседал уже совсем другой Жослен. Столь же доблестный, как и его отец, но зачастую действовавший импульсивно, медлительный и стремившийся прежде всего к удовольствиям, Жослен II предпочитал комфортное времяпрепровождение в своем Талль-Башире (Турбесселе) суровой жизни в горах. Осада Амиды, которая была простой уловкой Занги, была достаточным поводом для графа удалиться в его прекрасное сирийское поместье. Его приближенные не нашли ничего лучшего, как последовать его примеру, и Эдесса была оставлена на попечение халдейских и армянских купцов, imbelles viri («мужей, неспособных к войне»), не умевших обращаться с оружием, которые полагались только на наемников, которым часто задерживали жалованье на год и больше. С такими защитниками мощь стен значила мало.

Для Занги настал удачный момент, и когда город оставил и его правитель и рыцари-крестоносцы, он снял осаду Амиды и быстро направился к Эдессе. Первым делом Занги призвал гарнизон к сдаче, не желая разрушить царственный город. Но когда он получил отказ – жители помнили о Баальбеке, – то решил найти ответ в Коране и, получив благоприятное предсказание, отдал приказ начать осаду. Занги применил осадные машины и опытных саперов, подверг город жестокой бомбардировке, раз за разом его воины шли на приступ, пока осажденные не поняли слов Корана: «Стала тесной земля для них, несмотря на свою широту» (Коран, 9: 118).