Стенли Лейн-Пул - Саладин. Всемогущий султан и победитель крестоносцев

Местность, где произошла достопамятная Хаттинская битва, подробно описал английский подполковник Р. Кондер в своей книге (Latin Kingdom of Jerusalem, 1897), который внимательно осмотрел каждый дюйм поля. Он пишет:

«Саффарийя была небольшим поселением, не имевшим крепостных стен, лежавшим посреди невысоких холмов к северо-западу от Назарета. В центре его стояла церковь Святой Анны, а с высокой башни на холме открывался вид на поля зерновых, которые протягивались до зубчатой горной цепи Верхней Галилеи; с восточной стороны раскинулась плоская безводная равнина, подходившая к Тиверии. Место, где били источники Саффарийя, находилось на расстоянии мили к югу в открытой долине, покрытой садами. Воды ручья, длиной в 8 миль в наши дни, были достаточны для удовлетворения потребностей армии такой численности, какая была тогда у короля Ги де Лузиньяна. В окрестностях также было много деревень, которые могли поставить большое количество провизии.

Саладин разбил лагерь в десяти милях к востоку на плато вблизи (или, точнее, значительно южнее) небольшой деревни Хаттин. В ее окрестностях были оливковые рощи и плодовые сады. Обильный источник с холодной водой давал начало потоку, который тек к северо-западу, входя в ущелье Вади-Хаммам. Было множество водных источников в долинах в окрестностях Тиверии, где сам замок жены Раймунда, оказавшейся в неожиданной осаде, стоял на берегу священного озера. Прямо к югу от Хаттина возвышался над деревней мрачный скалистый холм, известный в истории как Рога Хаттина, высотой около 200 м, с которого открывалась панорама западной равнины, лежавшей ниже. Большая дорога шла из Акры через равнину, и в прилегавших к ней полях не было ни одного источника. Была самая жаркая пора года. И христианскую и мусульманскую армии разделяло расстояние, для преодоления которого пехоте потребовался бы продолжительный по времени переход.

С вершины горы Карн-Хиттин дозорный наблюдал за выжженной солнцем равниной, протягивавшейся в западном направлении. На севере и юге протяженные ряды холмов пятнали кусты скудной растительности. А совсем рядом, всего в 500 м ниже его поста, простиралось Галилейское озеро, крутые берега которого отражались в сиявших на солнце водах. К северу от озера вздымалась в небо укрытая шапкой снега гора Хермон в долине Верхнего Иордана. Далее к востоку в области Аль-Джаулан несколько кратеров поднимались над равниной, уходившей к Дамаску. В то время башни Сафеда [Цефата] еще стояли на северном побережье озера, а взглянув в южном направлении, можно было увидеть черные стены и рвы замка Бельвуар [Каукаб], господствовавшие над окружавшей его всхолмленной равниной. Поражение мусульманской армии на такой позиции означало для нее одно: полную катастрофу. Сброшенная со склонов, она могла быть загнана в озеро. Но чтобы перейти в наступление, армия христиан должна была пересечь безводную равнину, и при этом она могла столкнуться с тем, что все источники и ручьи, впадавшие в озеро, были бы уже к тому времени захвачены противником.

Вспомним, что у франков было два сильных аванпоста – в Фуле [Эль-Филе] и Бельвуаре, что продвинуться по Изреельской долине к Бейсану можно было без особого труда при наличии больших запасов воды, что позиции Саладина были весьма для него опасны, располагаясь под углом к рубежу его отхода. И потому представляется довольно странным для солдата, что по крайней мере отдельным частям христианской армии не был дан приказ атаковать мосты через Иордан и отрезать мусульманам путь отступления, которое в таком случае могло совершаться только через северный мост, охраняемый замком Шато-Нёф. Такой полководец, как Готфрид, не замедлил бы принять меры предосторожности; но, возможно, франки боялись летней жары в долине Иордана».

Франки боялись чего-то большего, чем непереносимой летней жары. Они опасались появления несметной армии, которая, по слухам, уже шла на них под знаменами Саладина. Их пугало, что они распылят свои силы, ведь в предстоявшей битве им мог понадобиться каждый человек. Не имеется также никакого свидетельства, что у султана не было достаточно воинов для защиты мостов через Иордан. В обычае Саладина было оставлять отряды наблюдателей в наиболее уязвимых местах обороны. Отвлечение христианами значительных сил для того, чтобы отрезать ему пути отступления, могло привести к разгрому основной армии и в итоге – к вторжению в Палестину. Самой роковой ошибкой франков было то, что они забыли о том, что их основной задачей была оборона, не нападение. Если бы они заняли сильную оборонительную позицию и ждали нападения Саладина, исход сражения мог быть иным. Потому что в индивидуальном противостоянии рыцарь-крестоносец превосходил сарацина как в вооружении, так и в отваге, тем более при поддержке надежной и хорошо защищенной доспехами пехоты. С их преимуществом было вмиг покончено, когда, несмотря на настойчивое предупреждение графа Раймунда, король поддался на уговоры Великого магистра ордена Храма и отдал приказ начать роковой для крестоносцев марш через безводную равнину. «Для меня будет лучше, – сказал Раймунд, – если падет моя Тиверия и погибнет моя жена и все, чем я владею, захватят сарацины, чем потерять всю страну: если вы пойдете этим путем, то я уверен, что нам грозит поражение». Это был совет воина, но магистр посчитал это изменой.

3 июля в пятницу армия христиан свернула свой лагерь в Саффарийе и начала полный опасностей поход в Тиверию. Как только они вышли из лагеря, сразу же произошла первая стычка с сарацинами. Балиан Ибелин был в авангарде под командованием графа Раймунда, и некоторые его рыцари погибли. Весь день легкая конница сарацин не давала покоя войскам, шедшим по пустынной местности под палящим солнцем, которое раскаляло доспехи и оружие, так что до них было невозможно дотронуться, и нельзя было раздобыть ни капли воды. Тамплиеры и туркополы, находившиеся в арьергарде, были в столь тяжелом положении, что не могли помочь королю, находившемуся в центре. Они сами были под угрозой быть отрезанными от основных сил. Видя нависшую над ними опасность, Ги де Лузиньян приказал войскам остановиться, хотя до Тиверии была пройдена едва половина пути. Было решено разбить лагерь для ночевки. Напрасно граф Раймунд призывал дойти до водных источников. Уставшие воины не имели сил сразиться с сарацинами, преградившими им путь среди близлежащих холмов. Воины в арьергарде также были в трудном положении. Все войско было деморализовано. В отчаянии Ги де Лузиньян приказал разбить лагерь в деревушке Марескалсия. Раймунд, разъезжая перед войсками, обреченно восклицал: «Увы! Увы, Господь Бог! Война закончена; мы уже мертвецы, королевство погибло!»