Стенли Лейн-Пул - Саладин. Всемогущий султан и победитель крестоносцев

Это была тяжелейшая ночь. Нескончаемо долго тянулась она, и единственным кличем было: «Воды!» Нестерпимая жажда мучила людей и коней. Были слышны голоса находившихся поблизости сарацин, окруживших обреченную армию, которые, торжествуя победу, выкрикивали: «Аллах акбар! Бог велик, и нет никого больше Его!» Сарацины подожгли заросли сухого кустарника, и огонь и дым еще больше умножали муки христиан. «Поистине Господь напитал их горьким хлебом и дал испить им чашу покаяния сверх всякой меры».

Наконец настало утро. Был праздник перенесения мощей святого Мартина, 4 июля, суббота. Рыцари с утра были на конях, но пехота запаздывала, мучимая жаждой. Сарацины же, овладевшие колодцами, были полны сил и уверены в себе. Саладин еще ночью расставил своих людей на позициях и обеспечил их необходимым запасом стрел. Колчан каждого всадника был полон. Семьдесят верблюдов с грузом стрел стояли поблизости. Мусульмане были готовы к сражению, и, хотя они считали свою позицию ненадежной, когда «только Аллах Всемогущий мог спасти их», их неверие в свои силы сменилось ликованием, когда им стало известно, в каком положении находятся франки. Две армии встретились в 3 км к юго-западу от Хаттина. Ги де Лузиньян был принужден сарацинами, захватившими холм Кафр-Шебт и направлявшимися к колодцам Вади-Хаммам на севере, сойти со своего пути в Тиверию. Мусульмане приостановили на время наступление, пока поднимавшееся солнце не довершило свою разрушительную работу и еще больше ослабило усталых христиан. Затем они продвинулись вперед на флангах, оставив войска в центре на прежних позициях.

Сарацинские лучники выпустили тучу стрел, подобную «густой стае саранчи», которая выбила из седла многих воинов. Затем прозвучал боевой клич, и мусульмане ринулись вперед, как один человек, и начался рукопашный бой. Саладин появлялся повсюду на поле сражения, подбадривая и воодушевляя своих людей, прибегая к хитрой арабской тактике: внезапно отходить перед атакой, а затем сразу же поворачивать вспять и начинать преследовать отступавшую кавалерию. Несмотря на то что рыцари-крестоносцы были крайне истощены, они сражались как герои.

Пехота франков, теряя рассудок от страшной жажды и палящих лучей солнца, задыхаясь в дыму горевших кустарников, которые подожгли мусульмане, смешала свои ряды и потеряла связь с рыцарями, что давало единственную надежду на победу. Воины старались пробиться к озеру, испытывая отчаянную потребность в воде, но Саладин не дал им такой возможности. Пехотинцы столпились на вершине холма и, несмотря на призывы короля сойти вниз и исполнить свой долг перед Крестом и троном, отвечали, что умирают от жажды и не могут сражаться. С этого момента пехота уже не принимала участия в сражении. Сарацины напали на них, некоторых сбросили в пропасть, других убили или захватили в плен. Многие побросали оружие и сдались, они выходили навстречу сарацинам, своим поведением напоминая псов, которые из-за жары начинают тяжело дышать, открыв пасть и поводя боками. По свидетельству Ральфа Коггсхоллского, автора «Истории Англии» (XIII в.), пять рыцарей из окружения Раймунда [10] Предатели, перебежавшие к Саладину перед боем и выдавшие планы христиан. даже в отчаянии подошли к Саладину и сказали: «Сир, чего вы медлите? Нападите же на них, они больше ничем не могут себе помочь. Все они уже давно мертвы».

Действительно, не только пешие воины, но и тамплиеры, и госпитальеры в арьергарде, и сам король в центре находились в столь стесненном положении и состоянии полного хаоса, окруженные со всех сторон сарацинами, что Ги де Лузиньян, поняв, что без пехоты им не выстоять, попытался свести оставшиеся силы в один лагерь вокруг Креста.

Оставалась лишь одна надежда – на помощь Раймунда. Поле битвы лежало на его землях, и по законам рыцарства это было делом его чести принять самостоятельное решение и атаковать противника. Граф встал во главе своих рыцарей, предприняв последнюю отчаянную попытку изменить ход сражения. Но племянник Саладина действовал быстро. Таки ад-Дин развел в стороны свой отряд, и рыцари Раймунда ринулись в образовавшийся проход и были отсечены от своего войска. Сарацины окружили короля со всех сторон. Последним его прибежищем стали Рога Хаттина. Сто пятьдесят храбрейших и знатных рыцарей собрались на вершине холма вокруг красного шатра, где находился король, и Святого Креста. Мусульмане окружили франков, все усилия которых прорваться были напрасны.

Ибн аль-Атир приводит рассказ об этом 16-летнего аль-Афдаля, сына Саладина: «Это была моя первая битва, и я был рядом с отцом. Когда король франков отступил на холм, его рыцари храбро атаковали мусульман и отбросили. Я увидел тревогу на лице отца; он дернул себя за бороду, бросился вперед и закричал: „Выгоните шайтана из его логова!“ Мусульмане начали теснить рыцарей, а те отступали по склону. Когда я увидел, как франки бежали, а мусульмане их преследовали, я закричал, охваченный восторгом: „Мы одолели их!“ Но франки контратаковали и снова отбросили наших людей к тому месту, где стоял мой отец. И снова он призвал их наступать, и опять враг отступил. И я снова закричал: „Мы одолели их!“ Но отец обернулся ко мне и произнес: „Успокойся! Мы не разобьем их до тех пор, пока тот шатер стоит там“. В это время королевский шатер был опрокинут. Тогда султан спешился, и совершил земной поклон, и возблагодарил Аллаха со слезами радости на глазах».

Это был действительно конец. Франки потратили последние силы, чтобы прорваться к колодцам. «Древо Истинного Креста», которое было хоругвью крестоносцев в тяжелом походе и безнадежной битве, попало в руки неверных. Епископ Акры, который воздвиг его, был убит, и, казалось, Бог оставил христиан. Мучимые жаждой, палимые солнцем и удушаемые жарой, они спешивались и бросались в крайнем отчаянии на окаменевшую землю. Сарацины были тут как тут, и от них не было защиты. Рыцари были слишком обессилены, чтобы дорого продать свою жизнь. Погиб цвет рыцарства. Король и его брат Рено де Шатильон, Жослен де Куртене, Онфруа де Торон, Великие магистры ордена тамплиеров и ордена госпитальеров и многие другие знатные рыцари попали в плен. Граф Раймунд, прорвавшись через ряды сарацин и увидев, как был пленен король, не ослаблял удил, погоняя коня, пока не оказался в безопасности в Тире – лишь только для того, чтобы умереть от горя и позора. Легенда не пощадила его памяти. Он стал Иудой, который предал христианский мир. На протяжении веков менестрели рассказывали, как Раймунд плел заговоры против короля Ги де Лузиньяна и продал Истинный Крест неверным. Балиан Ибелин, который был в авангарде, также смог бежать вместе с князем Сидона. Остальные рыцари Палестины погибли или оказались в мусульманском плену. Все простые рыцари, что выжили, стали пленниками. Видели, как один сарацин тащил 30 пленных христиан за собой на веревке от шатра. Арабские хронисты, в частности Имад ад-Дин и Абу-Шама, пишут, что погибшие воины лежали грудами, подобно булыжникам, друг на друге, среди сломанных крестов, что повсюду валялись отрубленные руки и ноги, а отсеченные головы были разбросаны по земле, словно богатый урожай дынь.