Валерий Шамбаров - Предательство в КПСС. Хроника разрушения СССР

Но и Клинтон счел нужным подбодрить, позвонил ему, заливался соловьем: «Я понимаю, какое это было трудное и смелое решение… Мне грустно, но я очень горжусь тобой… Борис, я верю, что ты войдешь в историю России как отец российской демократии. Ты работал, чтобы сделать мир более безопасным… Спасибо тебе за все время, которое мы провели вместе и за все, что мы сделали вместе». А Ельцин уже обо всех трениях забыл, расплылся от лести: «Спасибо, Билл. Это действительно было трудно для меня. Но я хочу на все 100 % поддержать Путина. И даю ему три месяца на то, чтобы побыть президентом, и люди привыкли к нему. Я уверен, что его выберут президентом. Я также уверен, что он демократ и человек с большой душой, он очень сильный и очень умный, и у меня была возможность узнать это. Спасибо тебе, Билл. Спасибо за этот звонок и твою поддержку. Я очень ценю это. Обнимаю тебя. Поверь мне, я это сделал ради России. Ради ее будущего».

Заявление Ельцина об отставке вторично пустили по всем телеканалам перед полуночью. А сразу после этого запустили традиционное новогоднее поздравление главы государства. Поздравлял уже Путин. Что ж, политтехнологи идеально выбрали момент для передачи власти. У всех граждан накрытые столы. За столами главная тема — сенсационная новость, распространяемая с полудня. Она еще раз демонстрируется с экранов в самый Новый год. Люди поднимали бокалы и рюмки… Правление Ельцина уже всем встало поперек горла. Народ смеялся над карикатурной нетрезвой фигурой, «работающей с документами», запустившей дела в государстве и выдающей «перлы» в публичных высказываниях. С Путиным связывали надежды на перемены, и они становились еще более радужными под шампанское, водочку или коньячок, под бодрую музычку, под кривляния эстрадных артистов. Казалось, все плохое действительно уходит в прошлое. Начинается новая эра, где все будет иначе…

Новый год встречали и в Чечне, на фронте. Уж кому как повезло, что у кого было. Заготовленной порученцами бутылкой коньяка, «заначенной» флягой водки, глотком спирта. Боевые действия продолжались своим чередом. Российское командование не ограничилось окружением Грозного. Позаботилось и о том, чтобы перекрыть дороги в саму Чечню. Еще в советские времена начиналось строительство шоссе в Грузию через Аргунское ущелье. Потом оно было брошено. Но после Первой чеченской войны правительство Масхадова достроило шоссе. На это шли деньги, переводимые из Москвы «на восстановление экономики». Здесь трудились сотни рабов, захваченных не только в России, но и в Грузии [132]. Как раз по этой дороге в Чечню пошли машины с оружием, военным снаряжением, ехали иностранные моджахеды. Ее охрану и «таможенную службу» взяли на себе отряды Хаттаба, расположившись возле Итум-Кале.

Причем эти «таможенники» постоянно наведывались и в Грузию, угоняли скот, похищали людей. Невзирая на это, грузинские пограничники загадочным образом вообще не обращали внимания на участок границы с Чечней [11]. С началом военных действий для боевиков закрылись транзитные пути через соседние республики Северного Кавказа. Дорога через Аргунское ущелье осталась единственной. Наша авиация бомбила ее, стараясь вывести из строя. Но воронки на шоссе быстро засыпали, и снабжение террористов через Грузию не прекращалось. Тогда была проведена совместная операция силами ВДВ и пограничников.

17 декабря возле Итум-Кале высадился небольшой отряд десантников. Их появление было настолько неожиданным, что боевики в панике бросили свой лагерь и бежали, провожаемые огнем. А под прикрытием десантников с вертолетов высадились 120 пограничников. Сразу стали закрепляться, обустроили посты охранения, заставы. Шоссе заперли. Масхадов и Хаттаб опомнились, стягивали сюда отряды, приказывали выбить русских во что бы ни стало. Но они опоздали. В горы прибывали подкрепления ВДВ и пограничников. Атаки отражали, сами расширяли зону контроля. Главный опорный пункт боевиков, Итум-Кале, взяли без штурма. Засекали координаты, откуда выходили в эфир вражеские рации, и накрывали их системами залпового огня «Смерч». Бандиты бросили село и ушли. Теперь у них остались только горные тропы. Но зимой пробиться по ним с грузами было невозможно.

А в Грозном генеральных штурмов не было, но боевиков постепенно теснили, отбивая у них квартал за кварталом. Они сопротивлялись свирепо. Даже попытались применить подобие химического оружия, подорвали цистерну то ли с хлором, то ли с аммиаком. Как и в первую войну, они пробовали отвлечь наши войска. Начали диверсии на дорогах, на железнодорожных станциях. Под видом мирных жителей мелкими группами проникли в районные центры Аргун и Шали, занятые нашими частями. 9 января эти группы внезапно соединились, в Аргуне атаковали комендатуру, осадили вокзал. В Шали нахватали заложников из мирных жителей, согнали их в школу. Путин на сутки приостановил наступление на Грозный, перебросив часть сил на два очага в тылах. 11 января врагов выгнали из Аргуна и Шали. Задержку они обеспечили, но коротенькую. Осада чеченской столицы сразу возобновилась. 18 января удалось занять мост через Сунжу, пресеклось сообщение между неприятельскими группировками в западных и восточных кварталах.

В это время Путину пришлось еще и возиться со скандалом вокруг корреспондента радио «Свобода» Андрея Бабицкого. Он занимал откровенно антироссийскую позицию (как и сама «Свобода» — фактически филиал ЦРУ). Давно водил дружбу с полевыми командирами Ичкерии. Без всякой официальной аккредитации при штабе контртеррористической операции Бабицкий очутился с бандитами в Грозном, передавал оттуда на весь мир гадости о наших войсках и славил «борцов за свободу». Но когда припекло, решил выбраться из города. Его задержала чеченская милиция Руслана Гантимирова, действовавшая вместе с русскими, передала нашим органам МВД. Потом его след вдруг потерялся. Вроде бы, задержанный сам вызвался, чтобы его обменяли на наших пленных солдат, и такой обмен состоялся. Однако Масхадов стал утверждать, что ничего об этом не знает, и в чеченских отрядах Бабицкого нет (хотя у Масхадова была связь уже не со всеми отрядами).

Но похоже, что и Путин не знал, что же делать с таким типом. Дозволять и дальше безобразия журналистской «пятой колонны» он не желал. В интервью журналистам Геворкяну и Колесникову 10 марта 2000 г. Владимир Владимирович открытым текстом назвал Бабицкого предателем. «Он работал на противника, напрямую… он работал на бандитов». «То, что делал Бабицкий, — это гораздо опаснее, чем стрельба из автоматов». Но в защиту Бабицкого подняли вой либералы, «мировая общественность». Его судьбой персонально озаботилась госсекретарь США Мадлен Олбрайт, посетившая Москву. Кончилось тем, что боевики отряда Дениева (вскоре Дениев перешел на сторону Кадырова), державшие Бабицкого в подвале, вывезли его в Махачкалу, дали фальшивый паспорт для перехода границы в Азербайджан и выпустили. Но его при проверке документов задержала милиция. Потом судили за использование фальшивых документов, приговорили к штрафу и тотчас амнистировали.