Валерий Шамбаров - Предательство в КПСС. Хроника разрушения СССР

Возможность улучшить свое положение открывалась на партийной работе, в управленческих структурах. К раздуванию этих структур стремилась и бюрократия, каждый начальник силился увеличить свои штаты, а тем самым и собственный «вес». Число аппаратчиков всех уровней тоже чрезмерно разрасталось, их доля достигла 6 % всего населения [79]. Но по своему складу это были такие же советские интеллигенты — и вдобавок карьеристы. Готовые переориентироваться в любую сторону ради личной выгоды.

А уж творческая интеллигенция стала настоящим «западническим» гнойником. Хотя для культурной элиты в СССР обеспечивались весьма привилегированные условия (и опять за государственный счет). Но режиссеры, артисты, «прогрессивные» писатели грезили о положении американских и европейских «звезд», рвались к «свободе творчества». Презирать и оплевывать «совок» (за закрытыми дверями) в этой среде становилось чуть ли не правилом «хорошего тона». Множилось число «невозвращенцев». Те, кому посчастливилось попасть на гастроли в «капстраны», все чаще оставались там. Разумеется, для этого просили «политического убежища», выставляли себя «противниками режима».

Очень податливой к внешним влияниям оказалась и молодежь. Увлекалась иностранными модами, рок-культурой. Да и «их нравы» ох как притягивали! Ведь на Западе в данное время полным ходом торжествовала «сексуальная революция», а в СССР проповедовался аскетизм, слишком откровенные кадры из фильмов вырезали, в комсомольских организациях за «аморалку» следовали строгие проработки, взыскания. Студенты и старшеклассники, силясь выделиться, выпятить свою индивидуальность, слепо копировали зарубежные образцы. Появлялись советские хиппи, панки, демонстрируя «протестный» образ мысли и поведения.

Именно из советской интеллигенции, аппаратчиков и молодежи сформировалась та сила, которую теневые режиссеры будут использовать в операциях по разрушению СССР. Точно так же, как было в Российской империи, когда в опору для оппозиционных сил превращались интеллигенция, чиновники, «прогрессивные» деятели культуры, студенты с гимназистами. Сами себя ослепляли обманами, сами возбуждались от них, сами себе внушали, что власть царя «реакционная», жизнь «беспросветная» — другое дело за рубежом!.. В Советском Союзе предпосылки и построения были такими же ложными, и падение могучей социалистической державы вовсе не было неизбежным.

Например, выправить дела в сельском хозяйстве могла брежневская продовольственная программа (если бы ее выполнили). Еще более серьезные и кардинальные меры по оздоровлению страны замышлял Черненко. Его фигура с легкой руки журналистов обычно преподносится как «самый безликий» генсек. Это ложь. Константин Устинович был личностью цельной, умной, дальновидной, и у него-то существовала четкая программа спасения СССР. Заключалась она в возврате к сталинскому курсу.

Он тоже заговорил о «перестройке», ставил задачу: «В серьезной перестройке нуждается система управления страной, весь наш хозяйственный механизм. Она включает в себя широкомасштабный экономический эксперимент по расширению прав и повышению ответственности предприятий». Черненко заново дал поручение подготовить программу реформ. Но суть «перестройки» он понимал совсем иначе, чем Андропов. В качестве ориентиров для разработчиков задал экономические дискуссии конца 1940 — начала 1950-х годов и подытожившую их в 1952 г. книгу Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР». Разумеется, о концессиях и совместных предприятиях с иностранцами больше речи не было.

Сусловскую Программу КПСС (по сути не коммунистическую, а социал-демократическую) Черненко считал вообще ошибочной. Заговорил о подготовке новой программы, где предстояло расставить на своих местах ясные идеологические ориентиры.

А вот кампанию Андропова против коррупции и воровства Черненко не свернул. Наоборот, усилил. Если Юрию Владимировичу достаточно было убрать мешающие ему фигуры, то Константин Устинович мечтал о твердом «сталинском» порядке. Расследования преступлений ширились.

Черненко считал необходимым кардинально очистить и сферу культуру, напрочь зараженную иностранными влияниями. Еще при Андропове, в июне 1983 г., он выступил на пленуме ЦК с программным докладом «Актуальные вопросы идеологической и массово-политической работы партии», где обратил особое внимание на чуждую рок-культуру, захлестнувшую СССР, подверг критике эстрадные группы «сомнительного свойства», указывал, что они наносят «идейный и эстетический ущерб». В 1984 г. их стали повсеместно прижимать. Попутно правоохранительные органы занялись разболтавшимися артистами. «Левые» концерты приравняли к незаконной предпринимательской деятельности, организаторов и исполнителей привлекали к ответственности, вплоть до уголовной.

Прогибаться перед западными державами, подстраиваться под них ради призрачной «разрядки» Черненко не желал. Он отменил решение Андропова об участии советских спортсменов в Олимпийских играх в Лос-Анжелесе. Объявил бойкот — адекватно ответив на западный бойкот Олимпиады в Москве. В пику американской Олимпиаде было решено провести альтернативные соревнования «Дружба-84». В них приняли участие представители 50 государств. В общем, ответ стал действительно весомым.

А в противовес НАТО Черненко вернулся к сталинскому курсу сближения с Китаем. С ним начались переговоры, заключались торговые соглашения. Диалогу с Пекином способствовало и то обстоятельство, что Константин Устинович наметил полную политическую реабилитацию Сталина — а его в Китае высоко чтили. Весной 1984 г. Черненко пригласил вернуться в СССР дочь Иосифа Виссарионовича, Светлану Аллилуеву. По некоторым сведениям, отправил ей личное письмо: «В связи с предстоящим восстановлением справедливости в отношении памяти и наследия И.В. Сталина, Вы, его дочь, должны быть в этот момент на его и своей родине, на мой взгляд». Она приехала. На пресс-конференции говорила, что «на Западе ни одного дня не была свободной», и все ее негативные высказывания и публикации об отце «делались под давлением и по принуждению транснациональных сил и эмиссаров иностранных спецслужб».

Хрущевскую кампанию по «разоблачению культа личности» Черненко считал чрезвычайно вредной, разрушившей советскую идеологию и нанесшей колоссальный ущерб государству. Он начал подготовку обратной кампании. Восстановил в партии 94-летнего Молотова, исключенного Хрущевым. К 40-летию Победы, 9 мая 1985 г., намечалось обратное переименование Волгограда в Сталинград. Черненко сам с ближайшими помощниками взялся разрабатывать проект постановления ЦК «Об исправлении субъективного подхода и перегибов, имевших место во второй половине 1950-х — начале 1960-х годов при оценке деятельности И.В. Сталина и его ближайших соратников».