Александр Бушков - Томагавки и алмазы [litres]

Почти никто из пиратов не оказал сопротивления – по чисто техническим причинам. Несколько самых трезвых все же вступили в драку, причем ожесточеннее всех сопротивлялись Анна с Мэри – и даже стреляли в трусливо убегавших вглубь острова пиратов. Однако всех одолели численным превосходством и взяли в плен, благо многих и обезоруживать не было нужды – поднимай за шиворот от бочки да вяжи.

Через две недели всех судили на Ямайке. Рэкхема и почти всех членов команды приговорили к виселице, в том числе обеих лихих дамочек, на которых накопали немало интересного. Двоих или троих отпустили – они смогли убедительно доказать, что были сделаны пиратами насильно. Мэри тоже попыталась воспользоваться этой лазейкой: заявила, что ненавидит пиратское ремесло и в пираты попала, в общем, случайно. Судья сказал: но ведь в пиратах вы пробыли достаточно давно. Что вы, собственно, нашли в этом ремесле, при котором постоянно рискуете жизнью, а попав в руки к правосудию, встретите позорную смерть в петле?

Вот тут Мэри, полное впечатление, сорвало. Долго притворяться белой и пушистой зайкой она, очевидно, не могла по определению – не та биография… Дерзко глядя на судью, она буквально рявкнула уже совсем другое:

– Я не боюсь смерти или виселицы! Если бы пиратам не грозила петля, все трусливые подонки в этом мире, которые сейчас обманывают на берегу вдов и сирот, примкнули бы к пиратам и стали бы безнаказанно грабить. Тогда честный пиратский промысел перестал бы существовать.

Судья понял, что он, собственно, столкнулся с чистой воды идеологией и эта особа ничуть не похожа на запутавшуюся в трудной жизни хрупкую женщину. Вздохнул и надел черную шапочку – как с давних пор поступают английские судьи, вынося смертный приговор.

Что до Анны Бонни, она и не пыталась притворяться зайкой. Держалась непреклонно, а в качестве прощального слова бросила Рэкхему:

– Если бы ты дрался как мужчина, не был бы повешен как пес!

Что, по-моему, в изрядной мере справедливо: не устрой Ситцевый Джек лютую попойку, не попал бы за решетку, а потом на виселицу…

И все же Анна с Мэри отмотались. Уже выслушав приговор, они заявили судье, что беременны. Судебный врач это подтвердил, что решительно меняло дело: по тогдашним английским законам беременным полагалось заменить смертную казнь тюремным заключением.

Не успев родить, Мэри заразилась в тюрьме лихорадкой и умерла. Анна все же родила (по другим версиям – нет), а уже в следующем году ее загадочным образом помиловали вчистую и отпустили на свободу, после чего все ее следы теряются. По одной из версий, достаточно убедительной, отец Анны все же пожалел непутевую, но единственную доченьку и, используя свои связи и деньги, добился ее освобождения.

А вот теперь вынужден доложить читателю: нет ровным счетом никакой уверенности, что мы имеем дело с реальной историей, а не с красивой сказкой. Никаких официальных документов, подтверждавших эту историю или по крайней мере реальное существование и Анны Бонни, и Мэри Рид, нет. Единственный источник, которым пользовались впоследствии все писавшие об Анне и Мэри (и в первую очередь – вездесущий Даниэль Дефо) – книга о пиратах Карибского моря, принадлежащая перу некоего Уильяма Джонсона. Достоверно известно, что это – удалившийся на покой пират, что «Уильям Джонсон» – это псевдоним, а его настоящего имени так никто никогда и не узнал (как до сих пор неизвестно, кто скрывался за псевдонимом «Эсквемелин», автор интереснейшей книги о пиратах и сам, несомненно, бывший пират с приличным стажем). И у «Эсквемелина», и у «Уильяма Джонсона», должно быть, за душой было столько всякого, что свои настоящие имена они никогда не раскрыли.

Такие дела. Как бы там ни было, красивая история, верно?

А вот история третьего персонажа нашего повествования прекрасно документирована и литературным вымыслом никак быть не может. Она – один из печальных примеров того, до чего может довести человека сварливая жена…

Жил-поживал на острове Барбадос мистер Стид Боннет, человек на острове уважаемый, с самой лучшей репутацией, благонравный и благонамеренный. С образованием, майор в отставке, хозяин большой плантации, которой толково управлял. Одним словом, образец добропорядочного гражданина, каким он долгое время и считался.

Вот только супружница ему досталась – хоть святых вон выноси. Более всего напоминала пилу-болгарку – пилила мужа день и ночь, по любому поводу, придираясь к каждому пустяку (некоторые считают, что у нее были какие-то проблемы с психикой).

Боннет не один год терпел это, терпел… и не вытерпел. В конце концов форменным образом сбежал из дома от бесконечных скандалов. Причем сбежал довольно оригинальным образом: ушел в пираты, что стало для жителей Барбадоса форменным шоком: во-первых, как уже говорилось, человек был самый что ни на есть благонравный и благонамеренный, во-вторых, ничто в его прошлой жизни не предвещало такого вот финала.

Произошло это в 1717 г. На собственные деньги он оснастил десятипушечный шлюп, который назвал «Рэвендж» – «Месть». Не нужно в этом усматривать желание отомстить какой-то конкретной персоне: у пиратов на многое была своя мода, в том числе на названия кораблей. «Месть» было едва ли не самым популярным, согласно подсчетам особо скрупулезных историков пиратства, его носил едва ли не каждый пятый корабль «джентльменов удачи». На втором месте шли «Бродяга» и «Скиталец». Вообще, пираты того времени любили давать кораблям названия, подчеркивавшие их отлучение от «приличного» общества, напоминавшие всем и каждому, что они – изгои. В этом была не столько грусть, сколько дерзкая бравада, вызов этому самому «приличному» обществу, его законам, морали и установлениям.

Набрав команду из 70 человек, Боннет отправился пиратствовать. Нужно уточнить, что ни в морском деле, ни в навигации он совершенно не разбирался – но подыскал себе нужных специалистов, так что как-то справлялся. Как ни удивительно, дилетанту везло. За короткое время он захватил у побережья колонии Виргиния семь торговых кораблей.

Правда, его пиратство было какое-то… несуразное, что ли. Где-то даже опереточное. Он никогда не выгребал из трюмов все под метелку, брал лишь часть, что-то, что ему в данный момент было нужно. Команду и пассажиров пальцем не трогал, отпускал на все четыре стороны. Чем скорее походил на мальчишку, играющего в пиратов.

Именно эта тактика и вызвала недовольство команды – народ у Боннета собрался тертый, практически всем пришлось поплавать под черным флагом. В конце концов, когда температура перешла точку кипения, команда собрала толковище, «пиратскую сходку», как это прямо-таки у «джентльменов удачи» официально именовалось, – на что по пиратским законам имела полное право. И высказала серьезнейшую претензию: до каких пор будет продолжаться эта комедия? Здесь собрались не романтики и не искатели приключений, а люди обстоятельные, озабоченные в первую очередь тем, как подсобрать деньжат, и побольше. Всё, что кричали на этом майдане, в точности неизвестно, но наверняка стали раздаваться деловитые голоса: а не отправить ли капитана за борт?