Александр Бушков - Томагавки и алмазы [litres]

10 декабря 1718 г. Боннета повесили, а чуть раньше – 28 из 30 членов его команды (у остальных, надо думать, нашлись какие-то смягчающие обстоятельства). Так и закончил жизнь, пожалуй, единственный человек, угодивший в пираты из-за невыносимо сварливой жены.

Буквально через несколько месяцев после коронации Георг Первый заполучил крайне неприятный сюрприз – объявился претендент на престол, которого так и прозвали – Претендент. Причем это был не какой-то вульгарный самозванец (хотя и такие в истории Англии случались)…

Свергнутый и изгнанный (точнее, потихоньку выпровоженный из Англии) король Иаков Второй после неудачной попытки вернуть себе трон в 1689 г. новых не предпринимал. Он умер в первый год нового, восемнадцатого столетия – 1701-й. Тогда обретавшиеся во Франции его сторонники, прозванные якобитами, провозгласили королем Иаковым Третьим Английским и Иаковым Шестым Шотландским единственного сына покойного – молодого принца Иакова Эдуарда, того самого «младенца из грелки». Энергичный молодой человек не собирался всю жизнь просидеть в эмиграции с пышным, но чисто номинальным титулом, – всерьез собирался вернуть себе престол.

Первую попытку он предпринял в 1708 г., решив начать с Шотландии. Никак нельзя сказать, что это было глупое решение: Шотландия буквально кипела после только что заключенной Унии, объединившей ее и Англию в единое государство. Я уже писал об этом, но повторю еще раз: все свелось к тому, что шотландская элита (как не раз случалось с элитами в других странах) самым бесцеремонным образом продала собственную страну Лондону. Крупные землевладельцы сохранили все свои немаленькие привилегии, шотландские купцы и банкиры получили доступ к английской внешней торговле и финансовым операциям за границей. Все остальные, «простой народ», то есть большинство населения страны, получили дырку от бублика.

У Шотландии больше не было ни собственной армии, ни собственного парламента. Правда, шотландским депутатам благородно отвели квоту в английском парламенте: 45 мест в Палате общин (из 513) и 16 в Палате лордов (из 108). Легко понять, что это означало: при решении любых вопросов шотландские фракции всегда останутся в меньшинстве и никаких чисто «своих» решений пробить не смогут. К тому же сохранялось вопиющее неравенство в положении английского и шотландского «электората»: в Англии депутатов мог выбирать каждый, чей годовой доход составлял 40 шиллингов. В Шотландии депутата выбирали несколько десятков «джентльменов». Безусловно, английская система тоже была не подарок и «оставляла за бортом» значительную часть потенциальных избирателей, но шотландская была форменным беспределом, сущим Средневековьем…

Были еще чисто косметические меры, чисто внешние красивости. К трем золотым английским леопардам на гербе Великой Британии (он же и королевский по совместительству) добавили золотого шотландского льва. А на английском флаге, где красовались два креста, символизировавших Англию и Ирландию, появился третий, шотландский, – но простому народу от этого было ни горячо, ни холодно…

И наконец… Шотландия тех времен – страна своеобразная, и без краткого рассказа о тамошних нравах, думается мне, просто не обойтись. Еще и оттого, что это довольно интересно.

Кое в чем Шотландия как две капли воды напоминала иные горные области Кавказа. Шотландские кланы (каждый делился на несколько родов) играли практически ту же роль, что тейпы в Чечне. Каждый шотландец принадлежал к какому-нибудь клану – как сегодня каждый казах принадлежит к одному из трех жузов, казаха без жуза просто не бывает.

Многие видели шотландцев в мужских юбках-килтах из клетчатой ткани-тартана – хотя бы в кинофильмах. Так вот, разные сочетания цветов на килтах не взяты с потолка, а играли ту же роль, что гербы, – у каждого клана свое сочетание, и появиться в килте чужого клана – все равно что дворянину воспользоваться чужим гербом. Когда встречались два незнакомца, не было нужды задавать классический вопрос: «Ой ты, гой еси, добрый молодец! Ты какого будешь роду-племени?» Еще издали можно было определить по килту, к какому клану встреченный принадлежит, – и при необходимости успеть вовремя выхватить палаш-клеймор, если оказывалось, что их кланы враждуют.

(Забавный нюанс. И сегодня многие приезжающие в Шотландию английские туристы не просто покупают как сувениры килты и галстуки расцветки того или иного клана, но и порой щеголяют в них прикола ради. Времена нынче цивилизованные, никто не бросается на них с клейморами, да и все клейморы, как и прочее оружие, давно в музеях. Порой случается, что несведущий турист надевает к килту одного клана галстук другого. Шотландцы как люди вежливые помалкивают – но получают от этого зрелища большое удовольствие.)

Шотландия делилась на две части: Низинную Шотландию, Низину и Горную Страну, Хайленд. Суть ясна из названий. Низина – это равнинная часть, где ко времени Унии уже наблюдалась некоторая цивилизация: города, а следовательно, кое-какая администрация и чиновники, всевозможные законники (судьи, адвокаты, нотариусы), торговые дома, банки, эмбрион промышленности в виде довольно крупных (по шотландским меркам) мануфактур. Ну и, разумеется, такие непременные признаки цивилизации, как профессиональная проституция и кабаки.

Хайленд жил проще и гораздо патриархальнее. Вся власть на местах принадлежала вождям кланов, слышавших кое-что о писаных законах, но живших и правивших по старинным неписаным. Вожди выполняли и функции судей – каковое право еще в давние времена было за ними закреплено шотландскими королями, а с заключением Унии – и английской короной. В Хайленде не имелось ни «крапивного семени» (как в России с давних пор презрительно звали чиновничье племя), ни законников, ни (вот счастливцы обитали в Хайленде!) сборщиков налогов.

Жили вольно. Кланы непринужденно вели меж собой междоусобные войнушки, хайлендеры угоняли друг у друга скот – но этим не ограничивались. Еще одна деталь, крайне сближающая Хайленд и Кавказ, – старинная и широко распространенная традиция похищения невест. Высмотрев подходящую красотку (которая часто раньше «суженого» и в глаза не видела), молодой человек с десятком надежных друзей приезжал в ее дом, подхватывал деву в седло и уносился галопом (порой хозяйственно прихватывая несколько коровушек или овечек, принадлежавших отцу «невесты» – приданое, ага). Очень быстро находился священник, в два счета венчавший молодых (точнее, сочетавший их браком по пресвитерианскому обряду, венчания не знавшему) – даже в тех случаях, когда «невеста» кричала, что не согласна, и ее у алтаря удерживали силой.