Александр Бушков - Томагавки и алмазы [litres]

Вскоре после рейда на Чарльстон эскадра Тича рассыпалась – «Mесть королевы Анны» оказалась на мели, а два других корабля, «Месть» и барк «Авантюр», разделились. Причины не вполне ясны. По одной версии, Тич посадил своего флагмана на мель для ремонта, а два других «разошлись» оттого, что поссорились их экипажи. По другой, Черная Борода умышленно загнал «Месть королевы Анны» на мель, сбежал и от его экипажа, и от «Мести» на «Авантюре» в компании человек тридцати особо доверенных головорезов – с захваченной в Чарльстоне добычей. А она была немаленькая – только золота и серебра на 1500 фунтов стерлингов, богатый груз хлопка и еще немало всякого добра. Вот это больше похоже на правду.

Как бы там ни было, оставшемуся на «Мести» Стиду Боннету это на какое-то время сохранило жизнь – а Тичу счастья не принесло, наоборот. Кончилась его Фортуна. Он и пиратствовал-то года три, не больше.

Совсем недавно Тич захватил и ограбил большой английский торговый корабль, команду высадил на берег, а судно сжег. Потом цинично напал на 30-пушечный английский корабль «Скарборо» и, имея превосходство в пушках, едва его не потопил, так что в конце концов после многочасовой артиллерийской дуэли военным морякам пришлось спасаться бегством – что для них, понятно, было страшно унизительно. Теперь и купцы, и военные решили Черной Бороде все припомнить…

На поиски Тича отправились два шлюпа с военными моряками под командой лейтенанта Мейнарда – и вскоре обнаружили в одной из бухт у побережья Северной Каролины.

У Тича осталось меньше двадцати человек, но дрался он как черт – кем Черная Борода не был, так это трусом. Его люди ружейным и пистолетным огнем положили у Мейнарда более двадцати человек убитыми и ранеными. Решив, что лучшая защита – нападение, Тич взял шлюп Мейнарда на абордаж. Черная Борода и Мейнард схватились на саблях. Дрались так ожесточенно, что сабля Мейнарда сломалась. Но у лейтенанта оставался пистолет, и он положил Тича насмерть. Потом на теле Черной Бороды насчитали 25 ран, полученных во время этой схватки, – 20 от холодного оружия и 5 пистолетных, в том числе одну смертельную. Была ли во время этого боя борода Тича завязана в косички и перевязана бантиками, неизвестно. Возможно, и была.

Когда Тич погиб, его команда сдалась. 13 человек судили и повесили. Одного помиловали, потому что ему удалось доказать: в пираты его «забрили» насильно буквально накануне. Отвертелся от петли и разбойник со стажем Израэль Хендс. Занятно, но от виселицы его спасла как раз полученная в колено во время гулянки пуля от Тича. Раненого высадили на берег, перевязали и гуманно положили под деревом, снабдив ромом. Так что в бою с Мейнардом Хендс участия не принимал. Упирая на это, он стал вкручивать, что он вообще там был человек случайный – представьте себе, мимо проходил, а эти злодеи-пираты его из чистого зверства подстрелили. Какое-то время ему удавалось пудрить мозги следствию, но потом отыскались свидетели, прекрасно знавшие, что это за субъект и что успел натворить. Хендса тоже приговорили к виселице, но тут-то и сработало его везение: король продлил срок амнистиям пиратам. Хендса выпустили из тюрьмы и отправили в Англию. Последние годы жизни бывший «джентльмен удачи» нищенствовал в Лондоне…

Благополучно выпутавшись из этой истории, оставшись на свободе и владельцем «Мести», Стид Боннет решил все же вернуться к пиратскому ремеслу. Точнее, к респектабельному каперскому – отношения с Испанией опять обострились, и Великой Британии вновь понадобились профессиональные патриоты-мореходы. Переименовав «Месть» в «Короля Джеймса», а себя зачем-то назвав «капитаном Томасом» (видимо, Боннет считал, что так красивее), он поплыл в Северную Каролину, воспользовался королевской амнистией пиратам и попросил у губернатора каперское свидетельство, чтобы топить «проклятых папистов».

Бумагу он получил без труда. Губернатор Северной Каролины Чарльз Иден был человечком интересным – большим сипатизантом как каперов, так и откровенных пиратов. В частности, он был большим приятелем Тича Черной Бороды и долго его всячески покрывал (надо думать, отнюдь не бескорыстно). Об этом было настолько хорошо всем известно, что пострадавшие от Тича английские судовладельцы, купцы и плантаторы обратились за помощью не к Идену (заранее знали – бесполезно), а к губернатору Виргинии Спотсвуду, в шашнях с пиратами не замеченному. Спотсвуд и запросил помощи у ближайшей военно-морской базы, пославшей Мейнарда. Что интересно, Иден об этом узнал, и его секретарь отправил Тичу письмо с предупреждением. Однако Тич по самомнению своему письмо проигнорировал – как оказалось, зря…

С каперской грамотой Боннет вышел в море, но по какому-то неизъяснимому вывиху души стал захватывать не только испанские, но и вообще все корабли, какие попадутся, – что автоматически превращало его из респектабельного капера в презренного пирата (но непохоже, чтобы Боннета это волновало).

Он вновь принялся чудить на старый манер: со взятых на абордаж кораблей забирал не весь груз, а только то, что ему в данный момент было нужно: когда ром, когда перец, когда солонину или табак. На одном судне он взял только провизию, оставив весь груз, – и даже в качестве компенсации отдал капитану несколько мешков риса и старый такелаж, так что капитан, надо полагать, большой обиды на него не таил.

Одним словом, пиратство у Боннета вновь получалось какое-то нескладное, опереточное. Что в глазах закона его нисколечко не оправдывало, и Боннета принялись искать всерьез…

После длительного плавания «Король Джеймс» стал давать течь, вдобавок днище обросло ракушками, замедлявшими ход корабля. Чтобы починиться и почистить днище, Боннет положил корабль на грунт в устье одной из рек неподалеку от Чарльстона. Губернатор Чарльстона, совсем недавно изрядно потерпевшего от налета Тича (в котором, известно было, участвовал и Боннет, пусть в качестве «наблюдателя»), на сей раз кое-какой военной силой располагал. Он направил к реке два военных восьмипушечных шлюпа под командованием некоего полковника Рета. Отвагой Тича Боннет, безусловно, не обладал – после короткой пушечной перестрелки выбросил белый флаг и сдался в плен со всей командой. Поскольку в прошлой жизни он был персоной известной и важной, до суда его держали не в тюрьме, а в доме начальника тюрьмы – правда, под замком и под стражей. В тамошних тюрьмах, надо полагать, не было заведено обыскивать заключенных – и у Боннета оказалось при себе, как написали потом в судебных бумагах, «большое количество серебра». Вряд ли это были прихваченные из дома трудовые сбережения – похоже, не все грабежи Боннета были такими уж чудаковатыми… В общем, подкупив этим серебром стражника, он бежал – но вскоре был пойман тем же полковником Ретом.