Максим Оськин - Крах плана Шлиффена. 1914 г.

Более того… 17 августа к Вилленбергу подошел авангард 6-го армейского корпуса – сводная колонна А.Д. Нечволодова. Под его командованием находился усиленный 16-й пехотный Ладожский полк с двумя батареями. Русские вполне могли пробить брешь в пока еще немногочисленных германских заслонах и, удерживая эту «дыру», облегчить выход окруженных войск из окружения. Однако начальник 4-й пехотной дивизии Н.М. Комаров распорядился приостановить дальнейшее движение, а затем – и отступать. Штаб корпуса подтвердил это распоряжение, и колонне Нечволодова пришлось отходить. То есть, даже совсем приблизившись к тому, чтобы подать своим руку помощи, командование 6-го армейского корпуса отказалось от предоставившегося шанса и бросило центральные корпуса в «котле».

Противник, разумеется, не терял времени, продолжая движение в тыл центру 2-й русской армии. Тем более, что собственному тылу никто не угрожал. Отрыв от 1-й русской армии составил ровно столько, сколько хватало для победы над 2-й русской армией. Теперь немцы получили полную возможность двойного охвата русских флангов, что создавало им условия для абсолютного уничтожения центральных корпусов армии Самсонова.

В чем смысл оперативного охвата, того маневра, что предприняли германцы против русской 2-й армии? Во фланговом обеспечении. То есть, если даже армия и потерпела неудачу по фронту, но фланговые подразделения сумели удержать и сковать фланговые ударные группы неприятеля, то армия сможет сравнительно спокойно выйти из боя и, после перегруппировки, снова продолжить или возобновить операцию. Но разгром хотя бы одного фланга неизбежно выводит ударную группировку противника на сообщения всей армии. И если у обороняющейся стороны нет существенного превосходства в силах (как это будет во время Лодзинской оборонительной операции ноября 1914 г.), то армия обречена на гибель. А в операции немцев против 2-й русской армии А.В. Самсонова отступили, не исчерпав даже половины своих возможностей к сопротивлению, сразу оба русских фланга.

Незадолго перед этим, 13 августа, командарм-1 П.К. Ренненкампф приступил к обложению Кенигсберга, как это и предусматривалось предвоенными соображениями. Начальником группы обложения назначался комендант крепости Ковно В.Н. Григорьев (трусливо сдавший эту самую крепость немцам летом 1915 г.). К этому времени оборонявшие Кенигсберг германские силы были минимальны: комендант крепости генерал Папприц имел под своим началом только одну ландверную дивизию Бродрюка в составе трех ландверных бригад.

Повторимся, что движение 1-й армии к крепости Кенигсберг было вызвано неведением высших штабов реальной обстановки, предвзятой оценки ситуации со стороны командарма-2 П.К. Ренненкампфа, уверенностью главкосевзапа Я.Г. Жилинского, что неприятель уже бежит за Вислу. Объективная информация не просто отсутствовала, но никто даже и не пытался ее получить: штаб фронта заверял, что противник разбит и 2-я армия вот-вот добьет его. Подтверждением тому, что все внимание штаба 1-й армии было привлечено Кенигсбергом, подтверждается и участниками войны. Так, летчик, служивший в 10-м авиационном отряде, вспоминает, что в то самое время, когда корпуса 2-й армии уже погибали, «единственный в [1-й] армии авиационный отряд в течение недели летал над участком фронта противника, где, по мнению командования, следовало ждать удара со стороны крепости Кенигсберг» [180] Мачавариани М.С. «Глаза – на юг». Тбилиси, 1969. С. 20. .

Штаб 1-й армии действовал крайне неэффективно: что говорить, если Ренненкампф даже не общался со своим начальником штаба Г.Г. Милеантом, отдавая все распоряжения через генерал-квартирмейстера А.К. Баиова. Начальник 29-й пехотной дивизии А.Н. Розеншильд-Паулин впоследствии так говорил об этом: «Прежде всего, все штабы, начиная от штаба армии и кончая штабом дивизии, были крайне пассивны, не знали своих обязанностей, давали ложную ориентировку и не имели все время никаких сведений о противнике. Все это особенно стало ясно на реке Дейме, так как, имея хоть одного ловкого шпиона, не очень трудно было узнать, что находится в Кенигсберге» [181] Военно-исторический вестник. 1956. № 8. С. 14. .

Движение сильной русской группы к Кенигсбергу являлось бессмысленным в той обстановке, что угрожала поражением 2-й русской армии. Но 15-го числа генерал Жилинский приказал оставить под Кенигсбергом только такие силы, чтобы неприятель не смог уйти из крепости. Вся армия должна была как можно скорее наступать на юго-запад, для соединения с А.В. Самсоновым. А ведь это следовало сделать гораздо раньше – как минимум на 4 дня. Как свидетельствует телеграмма начальника штаба фронта В.А. Орановского от 13 августа, еще и тогда целью движения 1-й армии являлось не соединение с генералом Самсоновым, а совместное с ним оттеснение противника на север. Телеграмма гласит: «Совокупные действия 1-й и 2-й армий должны иметь целью прижать отступающих к Висле германцев к морю и не допустить их до Вислы» [182] Восточно-Прусская операция. Сборник документов империалистической войны. М., 1939. С. 220. .

Как видим, о немедленном соединении армий речи пока опять-таки не идет. Лишь 15-го числа в 1-ю армию пришла прояснившая обстановку телеграмма из штаба фронта: «Части, отступившие перед Вами, перевезены по железной дороге на фронт 2-й армии и упорно ее атакуют у Бишофсбург, Хохенштейн и Сольдау. Алленштейн занят нами. Окажите содействие 2-й армии своим движением возможно далее вперед левым флангом на Бартенштейн и выдвижением в сторону Бишофсбург своей кавалерии». Поэтому еще 15 августа конница 1-й армии шла не на Алленштейн, а к Прейсиш-Эйлау; на Бишофсбург двигались только лишь 1-я кавалерийская дивизия В.И. Гурко, за которой, что называется, «поспешно, но в меру» шли 2-й и 4-й армейские корпуса. В любом случае, 1-я армия не успевала прийти на поле сражения вовремя. Это – итог безответственности штаба фронта и безалаберности штаба 1-й армии.

Командарм-1 П.К. Ренненкампф вообще только 14 августа узнал о том, что происходит со 2-й армией, из телеграммы штаба фронта, который двое суток оставался в неведении относительно местонахождения противника. И только 15-го числа русская конница и передовые корпуса получили приказ идти на выручку 2-й армии. Как говорит офицер-кавалерист, в этот день прибывший из штаба армии, один из офицеров Генерального штаба довел до Хана Нахичеванского сведения о том, что «во 2-й армии неудачно складываются бои, отчего наша 1-я армия должна ей помочь наступлением своего левого фланга и рейдом конницы» [183] Гоштовт Г. Дневник кавалерийского офицера. Париж, 1931. С. 119. .

Очевидно, что было уже поздно: помимо преодоления расстояния между русскими армиями, требовалось время и на перегруппировку. Дело с «офицером Генерального штаба» заключается в том, что 1-я армия имела связь с соседней 2-й армией и Ставкой Верховного командования только через штаб фронта. Ренненкампф располагал только той информацией, что предоставлялась ему Жилинским. А главкосевзап, как неоднократно говорилось выше, мало того, что был убежден в неизбежности победы в Восточной Пруссии, так еще и уже фантазировал на тему своего руководства вторжением в Германию после форсирования Нижней Вислы. Генерал Жилинский уже примерял на стену шкуру не только еще не добытого, но даже и как следует не увиденного медведя.