Рамон Наварете - Испания. Полная история

В результате 1 марта 1812 года вышел специальный императорский декрет, лишавший Дюпона всех его титулов, наград и чинов. А его содержание в заключении было продлено «до особого распоряжения», то есть без указания конкретного срока.

Кстати сказать, действие этого декрета Наполеона было официально отменено Людовиком XVIII лишь 17 декабря 1816 года. При этом официально было заявлено, что Байленская капитуляция была необходимой и что в ней не было ничего позорного, но это ничего не изменило: общественное мнение продолжало оставаться не на стороне Дюпона, а его имени даже не нашлось места на Триумфальной арке в Париже.

В дальнейшем на протяжении почти двух столетий за Дюпоном закрепилась репутация позорного капитулянта, предателя и труса. Создавая свою историю и множа ряды «козлов отпущения», Наполеон всегда добивался своего.

В замке Жу Дюпон находился до 1813 года, затем он был переведен в крепость Дуллен, а затем в Дрё под надзор полиции, откуда его освободили лишь после падения Наполеона в апреле 1814 года.

Испанские солдаты времен наполеоновских войн

(артиллерист, фузилёр и драгун)

После освобождения Дюпон некоторое время был военным министром при Людовике XVIII, затем он стал депутатом парламента от Шаранты и губернатором 4-го военного округа. Умрет Дюпон 9 марта 1840 года.

Выказанные Дюпоном, Мареско и некоторыми другими глупость и трусость непонятны; они только и делали, что глупость за глупостью. Это испортило мои дела в Испании.

Попробуем же подвести некоторые итоги.

Кто же был виноват в ужасной Байленской катастрофе?

Из всего изложенного выше приведем лишь несколько фактов, существенно повлиявших на ход событий:

1. Ошибочное разделение корпуса на три части, сделавшее отряд Дюпона неадекватным поставленной перед ним задаче и заранее обреченным.

2. Качественный состав отряда Дюпона.

3. Несвоевременное (несмотря на неоднократные обращения Дюпона в Мадрид) отправление подкреплений.

4. Странное, если не сказать преступное, поведение прибывших с опозданием подкреплений (особенно дивизии генерала Веделя).

5. Измена в решающий момент Байленского сражения швейцарских наемников, перешедших на сторону противника.

6. Неслыханное нарушение испанцами подписанного соглашения.

7. Чрезвычайная даже для юга Испании сорокоградусная жара.

Несчастный Дюпон. Его плохо поддержали его начальники, плохо слушались подчиненные; но в его действиях не было ничего бесчестного, и он до самого последнего момента храбро и открыто пытался противостоять превратностям судьбы. Одна лишь ошибка может быть поставлена ему в вину: он слишком долго простоял в Андухаре. Но все его обвинения Наполеоном в коррупции, подлости, бездеятельности и предательстве ложны. При этом Наполеон знал всю правду. Так почему же он осыпал Дюпона своими позорными оскорблениями, вплоть до создания полностью клеветнической легенды, удивительным образом просуществовавшей до наших дней? Ответить на этот вопрос очень легко, и Дюпон не стал ненавистен императору только потому, что был побежден. Просто, чтобы объяснить все неудачи испанской войны, нужен был виновный, и Наполеон сохранил свою славу, предав Дюпона презрению и негодованию.

Есть ли здесь хоть в чем-то вина Дюпона?

Единственное, в чем его можно упрекнуть, так это в том, что он слишком долго простоял в районе Андухара. Ему нужно было самому идти в Байлен и не допустить отделения дивизии Веделя. Но кто же мог предположить, что Ведель поведет себя столь нелепо? Если бы Дюпон мог предусматривать такие вещи, он был бы величайшим из полководцев.

Дюпон не совершил ничего позорящего его честь и честь французской армии. Его миссия была заведомо невыполнима, и он стал главной жертвой Байленской катастрофы.

Серьезная стратегическая ошибка Наполеона повлекла за собой всю эту череду несчастий и недоразумений, обрушившихся на Дюпона и его отряд. Но кто же добровольно сознается в подобном? Для поддержания императорского престижа необходим был виновник, и этот виновник был найден.

Возвращаясь к генералу Жюно, отметим, что во Франции Наполеон не принял его отставки и приказал ему 15 ноября 1808 года вновь отправляться на Пиренейский полуостров, чтобы принимать командование 8-м корпусом, предназначенным для нового похода в Португалию и составленным из боевых товарищей Жюно – остатков спасенной им после капитуляции в Синтре армии.

В это время маршал Сульт вел боевые операции на севере Испании в районе Бургоса. Он принял командование над 2-м пехотным корпусом (26 000 человек), заменив на этом посту Бессьера, ставшего командующим всей французской кавалерией. Девятнадцатитысячный корпус Жюно был предназначен для усиления Сульта.

10 ноября в сражении под Бургосом испанцы, потерявшие после Байлена всякую осмотрительность, были разбиты. Командующий 13-тысячной армией самоуверенный маркиз Бельведер бежал в Мадрид, за несколько часов 3000 испанцев было уничтожено, было захвачено 12 знамен и около 30 орудий.

Оставались еще армии Хоакина Блейка и Франсиско Кастаньоса, герцога Байленского.

11 ноября в сражении под Эспиносой Блейку было нанесено тяжелое поражение войсками Виктора и Лефевра.

Корпуса Сульта и Жюно от Бургоса двинулись на север к Рейносе, чтобы отрезать все пути отступления сильно потрепанной армии Блейка. Завершив дело, они направились к Леону для встречи и оказания отпора английским армиям Джона Мура и Дэвида Бэйрда, высадившегося с 5000 солдат в Ла-Корунье.

23 ноября испанскую армию под командованием генералов Кастаньоса и Палафокса под Туделой постигла участь армии Блейка. Палафокс с остатками армии укрылся в Сарагосе. По словам историка Вильяма Миллигана Слоона, «испанские войска рассеялись как дым перед натиском великой армии».

11 ноября армия сэра Джона Мура в районе Альмейды пересекла португальскую границу и вторглась на территорию Испании. Через два дня англичане уже были в Саламанке, где и узнали о поражениях испанцев.

Осторожный и методичный сэр Джон Мур сначала решил не искушать судьбу и вернуться назад в Португалию, но затем, получив приказ от высшего руководства, двинулся на Вальядолид. Столкнувшись с превосходящими его численно войсками Сульта, Виктора, Лефевра, Нея и Жюно, быстро отрезанный от Португалии, Джон Мур принял единственно верное решение и двинулся на северо-запад, в Галисию, в надежде на соединение с небольшим корпусом Бэйрда. Из Ла-Коруньи Мур надеялся на кораблях переправиться в Лиссабон.