Бернард Корнуэлл - Война волка

– Хотят осесть здесь?

– Скёлль обещал им богатство и земли. Так что, господин, если они найдут тут хорошую землю, то, думаю, переберутся сюда вместе с женщинами.

Я не удивился. На Снэланде мне доводилось бывать: жизнь там трудная, зимы суровые, богатых врагов мало, а выходит, и добыча скудная. Потому-то братья Скаллагримрсоны не знали покоя и рвались в море на поиски новых владений. Скёлль поманил их, братья пришли и обнаружили под Хеабургом младшего брата.

– И ты убедил их, что они сражаются не на той стороне?

– Да, господин, – подтвердил Берг. – Но по правде, мне кажется, что их убедило поражение Снорри. Эгил заявил, будто бы это боги послали знак.

Он замялся – явно хотел добавить что-то еще, – но почел за лучшее промолчать.

Я догадывался, о чем он умалчивает.

– Ты обещал братьям, что, если они перейдут на мою сторону, я дам им земли?

Берг залился краской.

– Господин, я только упомянул, что ты щедр.

Воинам Эгила Скаллагримрсона поручили охранять северный участок стены, от ворот до башни. Именно они и выпустили ульфхеднар, открыв ворота после поражения Снорри.

– Если люди-волки разобьют твоего лорда Утреда, мы узнаем, чего хотят боги, – заявил Эгил Бергу.

Боги показали, что не желают победы ульфхеднар, поэтому Эгил закрыл ворота и держал их запертыми, пока мой сын копьями и мечами прокладывал путь через толпу уцелевших после безумного натиска. Скёлль слишком поздно осознал происходящее, а когда понял, что люди Эгила предали его, на укреплениях началась схватка, которую мне и довелось наблюдать. Пока Эгил сдерживал воинов Скёлля, Торольф Скаллагримрсон открывал ворота моим дружинникам.

Мы вошли в Хеабург. Первым был мой сын. Его воины растащили мешавшие тела, потом распахнули большие створки и ворвались в крепость. Мы последовали за ними, перебравшись через усеявшие дамбу трупы ульфхеднар, и вышли на узкую улочку между римскими казармами. Слышался женский визг, плач детей, собачий лай, лошадиное ржание. Стены казарм до сих пор были по преимуществу из камня, но с заплатами из дерева, а крыши покрывала не черепица, а дерн. Часть строений использовалась под конюшни, в других жили люди. Одна из построек оказалась зернохранилищем, в соседней же было полно серебряных слитков. Мы с боем прокладывали себе путь мимо зданий, а иногда даже через них. Хотя, конечно, Сигтригр с повисшей левой рукой и я со своим затуманенным зрением и раной в бедре не поспевали за молодыми воинами. Те растеклись по улочкам, вопя как демоны и кроша врагов, не ожидавших увидеть нас внутри крепости. Я наткнулся на одного из дружинников Скёлля, растерявшего кишки среди конского навоза.

– Господин! Господин! – взмолился он ко мне, и я увидел, что меч, дешевенький клинок, выпал у него из руки. Я ногой подтолкнул оружие, и воин сжал рукоять.

– Спасибо, господин, – проговорил норманн.

Шедший за мной Осви рубанул мечом ему по горлу.

– Он и так умирал, – заметил я.

– Это седьмой, господин. – Осви не услышал меня, да если бы и услышал, это ничего не изменило бы. Он обогнал меня, спеша разыскать восьмую жертву.

– Бросайте оружие! – вскричал Сигтригр, и некоторые из его людей подхватили крик.

Братья Берга и их снэландцы оставались у ворот, опасаясь, как бы наши разъяренные воины не приняли их за соратников Скёлля. Дисциплина помогла нам одолеть ульфхеднар, но теперь порядок исчез, уступив место хаосу убийства. Улицы уподобились рекам крови. Запах ее бил мне в ноздри. Я видел, как воины остервенело рубят трупы, рыча, словно сами превратились в ульфхеднар. Я призывал их образовать «стену щитов», чтобы защититься от припертого к стенке врага, но они недавно готовились к смерти и теперь вымещали пережитый страх в яростном убийстве.

Большинство ратников Скёлля находилось на боевых площадках стен, над творившейся в форте бойней, но даже они начали сдаваться. Берг, известный всем моим дружинникам, покинул братьев и командовал врагам бросать щиты и мечи. Сигтригр приказывал то же самое. Кое-кто из норманнов спрыгивал со стен во внешние рвы, где их ждал Ситрик Дунхолмский, отряд которого располагался на крайнем левом фланге нашей «стены» во время неудачных приступов, да так и оставался с наружной стороны форта. Потому дружинники, пытавшиеся сбежать из крепости, либо падали под мечами дунхолмцев, либо покорно складывали оружие.

Помнится, отец мой говорил, что нет в бою ничего предрешенного, кроме смерти, а поэтому бой напоминает саму жизнь. Будь готов к неожиданностям, наставлял отец. Готов к тому, что копье вынырнет из-под щита, что секира крюком зацепится за обод щита сверху. Будь готов ко всему и все равно удивишься. Меня уже удивили спасение Берга и неожиданная помощь снэландцев. Теперь настал черед удивляться скорости, с которой рассыпалась хваленая армия Скёлля. Сражение внезапно прекратилось, как если бы люди устали убивать. Охватившая моих воинов ярость была жестокой, но спустя какое-то время они поняли, что победили и продолжение резни чревато истреблением друг друга. Почувствовав, что горячка боя схлынула, люди Скёлля бросали щиты, и между противниками начались переговоры. Многие из воинов Сигтригра, а также немалое число моих дружинников были норманнами и, подобно Бергу, встречали на другой стороне старых знакомцев и родичей. Я видел, как Видарр Лейфсон обнимается с окровавленным врагом, еще совсем недавно пытавшимся убить его.

Остались только Скёлль, его колдун и воины из ближней дружины, облаченные в серые плащи ульфхеднар. Большинство из них не выказывали желания сражаться. Они проиграли и знали это. Я понимал, что Скёлль не сдастся. Он продолжит борьбу, пытаясь исполнить пророчество Снорри о двух королях, которые должны умереть. Пусть это день поражения для Скёлля, но он еще был способен сохранить гордость и попытаться извлечь выгоду из несчастья.

Поэтому он отправился искать нас. Чтобы убить.

Сигтригр подошел ко мне в центре форта, на открытой площадке перед самым большим из зданий, в котором, как я предположил, размещался некогда римский командир.

– Как нога? – спросил зять с улыбкой.

– Болит. А твоя рука?

– Онемела.

Он обернулся и недовольно посмотрел на разразившихся криками людей. Крики становились громче. Это могло означать одно: Скёлль идет, и норманны видели в предстоящей схватке не только состязание, но и забаву.

Финан вывел своих воинов на площадь и нахмурился, услышав вопли.

– Они пьяные, – проворчал он.

– Скорее всего. – Сигтригр наблюдал за улочкой напротив нас. Из нее валило все больше народа, располагавшегося по краям открытой площадки. – Он ведь боя ищет, так?

– Так, – подтвердил я.

– И вы позволите мне сразиться с ним, – настойчиво заявил Финан.