Уилбур Смит - Падение с небес

Фонарь попал Марку в плечо вскользь, но этого вполне хватило, чтобы сбилась его рука с револьвером, когда он выстрелил.

Однако пуля все же попала в цель: Марк услышал, как кусочек свинца негромко шлепнулся в живую человеческую плоть, и следом раздался звук, похожий на кряканье, вырвавшийся из легких Дирка Кортни.

Большое тяжелое тело Дирка врезалось в Марка, и они отлетели в сторону; от падения их удержал только корпус грузовика, и Марк почувствовал, как одной рукой Дирк обхватил его грудь, а крепкие пальцы другой вцепились в его руку с пистолетом.

Марк сразу понял, что Дирк Кортни намного тяжелее и сильнее его. Даже если бы Марк не был весь изранен, он не смог бы совладать с Дирком. Дирк настолько превосходил его в силе, что Марку казалось, будто он попал в мощные тиски какого-то механизма. Тело Дирка, похоже, было сделано не из плоти и костей, а из холодного железа.

В мощной хватке Дирка сломанные ребра Марка легко сместились, острые края расщепленной кости вонзились ему в плоть, и он закричал от боли. Сильной рукой Дирк отвел его руку с пистолетом и развернул ствол прямо в лицо Марка; Дирк крутанул противника, пытаясь сбить его с ног, и оба завертелись, как в вальсе. Но Марку повезло: Дирку тоже необходимо было сохранить равновесие, и, приложив нечеловеческое усилие, Марк снова почувствовал твердую почву под ногами. Но теперь он утратил опору в виде грузовика; еще один бросок швырнет его головой в грязь.

Марк чувствовал, что Дирк собирается с силами для этого броска, и упругие мышцы атлета помогли тому обрести для этого идеальное равновесие. Марк отчаянно пытался сопротивляться, но сила противника казалась непреодолимой, словно мощь огромной волны, бросающейся на берег. И вдруг случилось поистине чудо: в тот самый момент, когда Дирк навалился на Марка, тот вдруг почувствовал, что крупное тело врага задрожало, из горла вырвался хрип и бульканье, и на живот Марка хлынула теплая жидкость.

Силы покинули Дирка Кортни; он потерял равновесие, а жесткие пальцы, сжимающие руку Марка с пистолетом, ослабли. Марк понял, что пуля сделала свое дело, а во время последнего броска что-то порвалось в груди врага. Благодаря мощной работе сердца из раны толчками, густыми фонтанчиками потекла кровь. Величайшим усилием Марку удалось медленно развернуть ствол пистолета прямо Дирку в лицо.

Марк не верил, что у него еще оставались силы, для того чтобы спустить курок. Пистолет, казалось, выстрелил сам по себе, и вспышка почти ослепила его.

Голову Дирка Кортни отбросило назад, словно кто-то со всего размаху ударил его в лицо бейсбольной битой. Он повалился назад и пропал в темноте, куда не доставали лучи автомобильных фар. Только слышно было, как скользит и переворачивается, падая по крутому склону ущелья, его тело.

Выронив пистолет, Марк сначала упал на колени, а потом повалился вперед, лицом прямо в грязь.

Последняя воля и завещание ШОНА КОРТНИ, состоящего в браке (вне общности владения имуществом) с РУФЬЮ КОРТНИ (в первом браке ФРИДМАН, урожденной КОЭН), в настоящее время проживающего в имении Лайон-Коп Ледибургского округа.

…Всю свою собственность и имущество, движимое и недвижимое, находится ли оно во владении, в процессе возвращения в собственность, в ожидании или же возможности оного, где бы оно ни находилось, любой формы без исключения, я завещаю своей жене, вышеупомянутой РУФИ КОРТНИ.

На следующее утро, как только стало светать, Марк повел поисковую группу к обрывистым берегам реки. Правая рука его висела на перевязи, грудь под рубашкой была туго обмотана бинтами, он шагал нетвердо из-за множества болезненных ран.

Шона Кортни нашли в полумиле последнего порога ниже по течению, там, где Бабуинов ручей изливался в долину.

Он лежал на спине без единого пятнышка крови, вода смыла все до капли, и даже посиневшие раны его были чисты. Кроме вмятины на виске, на голове и на лице почти не осталось никаких отметин, густая белая борода успела высохнуть на раннем утреннем солнышке, и ее завитки величественно кудрявились на его груди. Он походил на вырезанную из камня статую средневекового рыцаря, лежащего в саркофаге вместе с доспехами и мечом в тусклых глубинах древнего собора.

Если же моя жена скончается раньше меня, или одновременно со мной, или же нашу с ней смерть будут разделять не более шести месяцев…

Река оказалась милостива к супругам и принесла тело Руфи на ту же самую отмель. Она лежала лицом вниз, наполовину занесенная мягким белым песком. Одна ее тонкая и обнаженная рука была откинута в сторону, и на среднем пальце ярко сверкало простое золотое колечко. Пальцы ее почти касались руки мужа.

Их похоронили вместе, бок о бок, в глубокой могиле на склоне нагорья, позади большого дома их имения.

… Что же касается остального моего имущества, я предписываю поступить следующим образом.

Далее на пятидесяти страницах следовало чуть ли не пятьсот отдельных завещательных пунктов, и общая сумма завещанного по этим пунктам составляла почти пять миллионов фунтов стерлингов. Шон Кортни не забыл никого, начиная с обыкновенных конюхов и домашних слуг. Им он оставил достаточно, чтобы каждый мог купить клочок земли или небольшое стадо, чтобы жить, не зная забот, до конца дней своих.

Тем, кто служил ему верой и правдой всю свою жизнь, он оставил, соответственно, больше.

Тот, кто вложил свой труд в создание процветающих предприятий или компаний Шона, получил долю в этих компаниях, и довольно значительную.

Ни одного друга или родственника не забыл Шон, каждому что-то оставил.

Я признаю, что у меня есть один рожденный в браке ребенок мужского пола, но я не решаюсь употребить по отношению к нему слово «сын» – это некий ДИРК КОРТНИ, в настоящее время проживающий в имении Грейт-Лонгвуд Ледибургского округа. Как бы то ни было, но Господь Бог или сам дьявол обеспечил его более чем достаточно, и все, что бы я ни добавил к этому, стало бы излишне. Поэтому я не оставляю ему ничего, даже своего благословения.

Дирка Кортни похоронили в сосновой роще, за ареной для собачьих боев. Священник в похоронах не участвовал – не нашлось такого, кто захотел бы отслужить по нему заупокойную литургию, и могильщик просто закопал гроб под любопытными взглядами нескольких представителей прессы и сборища праздных зевак. Народу присутствовало довольно много, но ни один человек не плакал.

Моей дочери СТОРМЕ ХАНТ (урожденной КОРТНИ), которая легкомысленно относилась к своим дочерним обязанностям, я, в свою очередь, выполняя свой отцовский долг, завещаю одну гинею.

– Он не хотел этого, – прошептал ей Марк. – Он говорил о тебе в ту ночь… когда это случилось, он о тебе вспоминал.