Игорь Маранин - К Вашим услугам, государь [СИ]

— Да что же вы сидите с голым задом?! У меня всего одна неделя! Торопитесь! Вперед! Хватайте штаны и в погоню за Рупертом! Вперед, мой граф!

16 июня, 10 часов вечера

По узкой улочке вечерней Вены, мимо старого здания сыромятни, насквозь пропахшего дубильной кислотой и овечьими шкурами, торопливо шел человек лет сорока. Вряд ли кто узнал бы в этом невзрачном прохожем, одетом в просторное платье обычного горожанина, графа Фридемана Зуухеля фон Цубербилера, приближенного Его Императорского Величества. И не просто приближенного — главу личной охраны Арнульфа VIII, фигуру при дворе грозную и значительную. Генерала, коему Император лично подарил две фарфоровые тарелки и атласную ленту через плечо. Правда, последнюю за подвиг вполне мирный и, скорее, дипломатический.

Неуклюже оглянувшись по сторонам, фон Цубербилер свернул к большому каменному дому и негромко постучал. Входные двери тут же отворились, и молчаливый одноглазый слуга, сильно смахивающий на сарацина, провел генерала в богато обставленную комнату.

Посередине залы стоял длинный широкий стол в виде буквы Т с разложенными свитками, полупустой чернильницей и подставкой с хорошо заточенными гусиными перьями. Рядом с чернильницей возвышался огромный тяжеловесный том в прочном переплете из двух досок, обтянутых кожей. «Не удивлюсь, если человечья», — невольно поежившись, подумал фон Цубербилер.

Тем временем одноглазый слуга, так и не сказав ни слова, удалился за хозяином — опальным бароном Адольфом Треплицем, бывшим начальником Имперской секретной службы. В ожидании хозяина генерал открыл книгу и с удивлением обнаружил, что это не религиозный или военный трактат, а аккуратно переписанная повесть некоего Кретьена де Труа «Perceval, ou Le Conte du Graal».

Сам фон Цубербилер повести, естественно, не читал, но о ней частенько упоминала Эделия (тут сердце генерала предательски екнуло), ставя главного героя — славного рыцаря Персиваля — ему в пример. Закрыв книгу, Фридеман посмотрел на гигантский гобелен, вытканный с изображением сцен крестового похода, и тут в комнату вошел хозяин. Вслед за ним тот же молчаливый слуга бесшумно внес поднос с кувшином вина и лакомствами: финиками, инжиром, миндалем и сахаром. Чем вызвал презрительный взгляд фон Цубербилера — он так и не привык к этим заморским сарацинским сладостям. И, несмотря на недавний плотный обед, предпочел бы закусить доброе вино добрым куском мяса.

16 июня, 10 часов вечера

— Что означает ваше приглашение, барон? — обратился он к фон Треплицу, едва исчез слуга, — императору может весьма не понравиться, узнай он о нашей встрече. И, кроме того, теперь у меня будет, что от него скрывать.

— Раньше не было? — довольно грубо спросил Треплиц.

— Что вы имеете ввиду? — холодно осведомился генерал.

Неожиданно голос опального барона стал сочувственным и почти нежным:

— Любовь… Такое сладкое чувство, граф, — Треплиц сделал паузу и скушал большую ложку сахара, — но с горьким привкусом ревности, в отличие от этого забавного лакомства. Каково видеть женщину, желание обладать которой сильнее долга и доводов рассудка, в объятиях другого мужчины? — на этот раз пауза была длинною в две ложки, — даже, если этот мужчина император…

Фридеман помедлил с ответом, неторопливо отпил из кружки и посмотрел на собеседника с вызовом:

— Желание ненаказуемо, Треплиц, — сквозь зубы произнес он, — даже если допустить, что оно есть.

— Возможно, — миролюбиво согласился барон, отведал инжира и, как бы невзначай, спросил, — граф, вы случайно не помните, что за болезнь приключилась с императором за неделю до Духова дня? Говорят, проспал почти двое суток…

Граф не ответил.

«Откуда, дьявол его побери?!! — подумал он, лихорадочно допивая вино, — Та ночь… Три тысячи чертей!!! Божественная ночь… Но, каким образом?!! Ведь они были вдвоем. Только он и Эделия… Единственный раз, когда она ему не отказала…»

Он поднял глаза на собеседника и, совладав с дрожью в голосе, спросил:

— Что вам от меня нужно? Если это заговор против императора…

— Помилуйте! — усмехнулся в седые усы Треплиц, — скорее наоборот. Разоблачение его тайных врагов. Несмотря на опалу, я по-прежнему верен трону. И человеку, который сейчас на нем. Но вот дурные люди вокруг трона… Вы ведь знаете Гюнтера?

— Да, — кратко ответил генерал, понимая, что попал меж двух жерновов.

— Он затеял некую интригу… — барон снова сделал паузу и, осторожно выбирая слова, продолжил, — осуществление ее приведет к весьма плачевным и нежелательным последствиям. Как для Империи и Императора, так и для нас с вами.

«Нас с вами», — про себя усмехнулся фон Цубербилер и, не надеясь на прямой ответ, все же спросил:

— Что за интрига?

— Мой милый граф, — снова улыбнулся барон, пододвигая к нему поднос со сладостями, — все же попробуйте этот белый порошок. Уверяю вас, это очень вкусно. Вы ведь понимаете, что все я вам не расскажу. Так что придется в чем-то поверить на слово. В центре данной интриги стоит небезызвестный вам Руперт фон Мюнстер…

— Фон Мюнстер? — удивился генерал, — этот идиот со своей безумной идеей женского крестового похода?

— Он далеко не идиот, — вздохнул Треплиц, — к сожалению. Сейчас он едет в Рим с секретным поручением Гюнтера и важно… очень важно!.. чтобы он его не выполнил. Вы меня понимаете?

Генерал задумался, взял ложку с выдавленной на ней монограммой и демонстративно попробовал сахар. После чего брезгливо скривился и запил большим глотком вина.

— А почему я? — поинтересовался он, — отправили бы парочку безродных бандитов. Под видом грабителей. И нет вопросов. У вас найдется парочка бандитов?

— У меня их было четверо, — нехотя признался барон, — судя по всему, каждому он уделил не больше минуты.

— Если он не идиот, как вы уверены, — растягивая слова, произнес фон Цубербилер, — то уже все про вас знает.

— Скорее наоборот, еще больше запутался, — ответил фон Треплиц. — Мои люди были убеждены, что работают по приказу Папы. Единственное, что меня беспокоит… При них было… Хотя нет, не может быть… Кстати, надеюсь вы уже знаете, что ваш предмет сейчас у фон Мюнстера?

— Какой предмет? — недоуменно спросил граф. И тут же вскочил, опрокидывая драгоценные сладости на барона:

— Она с ним?!!

17 июня, 10 часов утра

На грязной циновке сарая беспокойно ворочался изрядно помятый Вербициус, противно скрипя зубами во сне. Ему виделись кошмары: капитан Прокус с рыжими тараканьими усами соблазняет кухарку Матильду в курятнике. Вокруг слившихся в порыве страсти тел беспокойно бегают куры, взволнованно и глупо кудахтая.