Павел Волков - Дерево уккал

Григорий вглядывался в мутные глубины монолита, и что-то цепляло, что-то затягивало внутрь, словно гипнотизируя, завораживая сознание навсегда.

– Вечная жизнь. Вечная жизнь, друг мой, – поляк бесшумно вынырнул из-за спины. – Для того, кто чист душой, для того, кто достоин. А нам здесь нечего больше делать.

Его негромкий голос лился будто изнутри, сквозь потоки сознания.

– Нам пора, – повторил Адам.

Григорий оторвался от камня, словно очнувшись ото сна.

– Ладно, братцы, в лагерь ночью не так просто вернуться будет, – констатировал он. – Давайте выдвигаться.

В нижнем течении Тобола начали попадаться разбросанные то тут, то там редкие поселения остяков и татарские улусы. От взятого «языка» ермаковцам удалось узнать, что дальше, в устье реки, стоят юрты Карачи – главного сановника сибирского хана Кучума. Появление Адама Каминского Ермак принял неохотно и также крайне подозрительно, однако в отряде остаться позволил, посчитав, что убивать его особых причин не имелось, а отпустить на все четыре стороны было в тот момент опасным безрассудством. Да и сам трусоватый шляхтич, который таки показал Григорию останки своих спутников, попавших в лапы таинственных людоедов на роковом привале, явно не стремился в одиночку бродить по тайге. Отложив решение вопроса с поляком на более подходящее время, казаки поспешили к владениям Карачи. Особого сопротивления не последовало. Как степной вихрь набросился Иван Кольцо на улус, взял его и разорил. Богатство Карачи, которого, впрочем, лично на месте не оказалось, впечатлило даже видавших виды казаков. Особенную радость вызвало обилие душистого и сладкого меда. Удержаться было невозможно. Его разделили и сгрузили в струги. Тем не менее задержка могла оказаться равносильной гибели. Памятуя о том, кому принадлежало захваченное поселение, Ермак со сподвижниками нисколько не сомневались, что весть о его разгроме дойдет до Кучума моментально и хан не преминет разослать гонцов в кочевья и улусы. Это грозило встречей с весьма внушительной, даже учитывая, что Алей увел часть людей на Русь, воинской силой.

Так и случилось. Выйдя из Тобола на водные просторы Иртыша, со своих стругов казаки внимательно разглядывали пылающий сотнями костров берег, как саранчой усеянный неприятелем. Над берегом возвышалась круча, на которой располагался конный отряд. Во главе его стоял Кучум из рода Шайбан-хана – пятого сына Джучи, младшего брата самого Батыя. Грозный слепой колдун медленно поворачивал из стороны в сторону лысую как череп голову, словно каким-то магическим шестым чувством оценивая численность и расположение врага. Несмотря на высокое происхождение, Кучум не был здесь своим. Почти двадцать лет назад он пришел из степей Средней Азии, сверг и убил местного хана Едигера, после чего в Сибирской земле началась кровавая междоусобица. Через семь лет Кучум разгромил свих врагов, но победа оказалась в каком-то смысле пирровой – местное население подчинилось силе, но не признало его право на господство. Особое недовольство среди поклонявшихся природе и духам предков туземцев вызывало насильно проводимая ханом исламизация.

Присутствие слепого колдуна вызвало легкий ропот среди казаков, суеверно страшившихся любого рода проявлений потусторонней силы. Григория же, с иронией относившегося ко всякого рода мистификациям, пугало нечто иное. Помимо конницы на круче находилось еще кое-что, блестевшее на фоне клонящегося к горизонту солнца. Худшие опасения начинали оправдываться. Пушки, да еще и на такой выгодной позиции! Откуда? Факт, тем не менее, оставался фактом. Похлопав Ермака по плечу, грек указал рукой на расположение орудий. Лицо атамана, и так невеселое, стало чернее тучи. Выждав еще несколько мгновений, он подал знак к отступлению. Медленно, словно нехотя, флотилия пошла вверх по течению Иртыша.

Впереди лежало урочище Атик-мурзы. Сердитая река выплеснула на него казаков и залила, снося все на своем пути. Серое, словно лицо мертвеца, небо не сулило добра. По решению Ермака, отряд должен был остаться в городке на ночь – собраться с силами и спланировать наступление. Ночь, однако, не принесла ни отдыха, ни покоя. Казаки открыто роптали. Никто не хотел лезть смерти в пасть. Нужно было пересечь реку под обстрелом невесть откуда взявшихся Кучумовых пушек и столкнуться на самом берегу с превосходящей в несколько раз силой противника. А еще и конница, готовая, спустившись с кручи, зайти ермаковцам с флангов. Ситуация складывалась отчаянная.

Стемнело очень быстро. Григорий сидел у костра рядом с атаманами и думал. Неверные блики пламени то и дело выхватывали из густого мрака сосредоточенное лицо грека. Неизменный холщовый мешок лежал у него под рукой, как бы напоминая об истинной цели его путешествия. Так или иначе, путь на восток был отрезан ордой Кучума и, не решив этот вопрос, думать о продолжении похода даже не стоило. Уютное потрескивание поленьев вводило в транс. Глазами диковинного зверя костер сверлил самую душу уставшего путешественника, цепляясь незримыми когтями, обволакивая густой пеленой сизого дыма.

– Нет у нас выхода иного, – молвил Ермак. – Завтра идти в наступление надо. Господь защитит и сил придаст. Собирайте народ, атаманы. Буду речь держать.

Один за другим вставали верные соратники и направлялись к своим отрядам. Поднялся и Григорий. Собираясь двинуться за остальными, он поднял с земли мешок и замер. Грубая ткань висела, как парус в полный штиль. Содержимое котомки исчезло. Глаза грека забегали по татарскому городищу, но было слишком темно, чтобы заметить следы пропажи. Единственным человеком в данном месте, видевшим содержимое мешка, был сам Григорий. Соответственно, помощи просить было не у кого, а тем более не стоило беспокоить Ермака в преддверие речи, от которой теперь зависело очень многое, в том числе и возможность продолжения похода самим греком.

Осторожно ступая по чахлой траве и оглядывая каждый кустик, Григорий начал поиски. Отчаяние от поиска иголки в стоге сена все больше и больше охватывало его разум, когда из мрака вынырнула группа казаков, сидящих у костра.

– Э, чего маячишь как привидение? – окликнул кто-то из них.

Григорий подошел ближе.

– Братцы, а не заметил ли кто что-нибудь необычное нынче?

Мужики переглянулись и пожали плечами.

– Все здесь необычное. Шкуру спустит с нас татарва завтра поутру, да и дело с концом. А вообще, пан твой польский мимо проходил. Без башки!

Грек застыл в недоумении.

– Да, без башки, тебе говорю. Кафтан, штаны, сапоги идут, а под шапкой пусто.

– Вы, молодцы, на горячительное бы не сильно налегали. Завтра бой, все-таки.