Шервин Нуланд - Врачи [Восхитительные и трагичные истории о том, как низменные страсти, меркантильные помыслы и абсурдные решения великих светил медицины помогли выжить человечеству] [litres]

Основополагающие положения, изложенные в «Целлюлярной патологии», остаются основными принципами медицинской науки и сегодня. Конечно, в формулировках Вирхова были некоторые ошибки. Часть из них были неизбежны из-за недостаточного уровня развития знаний и технологий того времени, другие же возникли из-за некорректных рассуждений и позже были опровергнуты другими учеными. Но ему удалось развенчать создателей различных гипотетических систем и выстроить реальную стройную теорию, суть которой ускользала от всех его предшественников. Он разработал свою концепцию на надежной основе научного метода.

Два месяца спустя после рождения в Померании Рудольфа Вирхова в городе Руане появился на свет французский младенец, которому было суждено написать книгу, ставшую, подобно «Целлюлярной патологии», еще одной значительной вехой на пути современной медицинской мысли. За год до публикации работы Вирхова книга французского автора появилась на прилавках парижских торговцев. Речь идет о скандальном романе «Мадам Бовари». Его создателю Гюставу Флоберу, как и его издателю, было предъявлено официальное обвинение в безнравственности после выхода сочинения частями в журнале Revue de Paris. В то время удрученный, пессимистически настроенный Флобер писал своему другу: «Эта книга – гораздо более плод терпения, чем гения и труда, чем таланта». Если бы Рудольфу Вирхову задали подобного рода вопрос о его творении, он сказал бы то же, но по другой причине. Флобер написал эти слова, потому что действительно так считал. Вирхов к тому времени был достаточно умен, чтобы скрывать присущую ему нескромность, и поэтому он тоже стал бы отрицать то, что было очевидно для любого проницательного читателя: не только терпение и труд, но также гений и талант говорят сами за себя на каждой странице обоих шедевров.

У Вирхова эти качества имелись в изобилии, и он активно пользовался ими, не исключая области научных исследований. Его уверенность во взаимной зависимости между основными частями социальной организации распространялась и на политику. Вернувшись в Берлин, он также перестал игнорировать настойчивый голос своей либеральной совести. В последующие годы он был известен как «Папа немецкой медицины», но он был Папой, который верил в то, что, говоря словами немецкого поэта, «главным предметом изучения человечества является человек» [20] Фраза принадлежит немецкому писателю, мыслителю, философу, естествоиспытателю и государственному деятелю Иоганну Вольфгангу фон Гёте. .

Существует столько сбивающих с толку значений слова «гуманизм», особенно в Америке конца двадцатого века, что не помешает освежить в памяти определение, данное ученым Рудольфом Вирховом, поскольку он был свидетелем эволюции гуманизма от Ренессанса до эпохи блестящих открытий научной мысли: «Разнообразные научные знания отдельных вдумчивых людей, внимательно наблюдающих за постоянно меняющимся миром». Такое определение объединяло клетки, психику и состояние общества. Оно связывало здоровье каждого органа, здоровье человека и здоровье общества. Не только человек должен был тщательно изучаться с помощью микроскопа, необходимо было развитие глобального видения всеобщего гуманизма. И поэтому Вирхову пришлось вернуться в политику.

В 1859 году Вирхов был избран членом Берлинского городского совета. Эту должность он будет занимать в течение сорока двух лет. Позже, в 1862 году, он стал депутатом Прусского ландтага и одним из основателей радикальной немецкой прогрессистской партии. С 1880 по 1893 год он был членом рейхстага. Огромная часть его работы в городском совете была связана с вопросами общественного здравоохранения, в основном с решением чудовищных проблем в больничной и санитарной системе муниципалитета. В большинстве берлинских домов не было туалетов и центрального водоснабжения. Содержимое уличных туалетов стекало по глубоким желобам в каналы города, загрязняя воды неторопливой реки Шпрее. Некоторые называли Берлин середины девятнадцатого века городом, построенным на канализации. Многие иностранцы делились впечатлениями о постоянном зловонии человеческих отходов, витающем в воздухе. Чуткое обоняние молодого Генри Адамса, недавно прибывшего из нового района Бостона, доставляло ему большие проблемы, и в последующие годы он писал, что столица Германии была «грязным, нецивилизованным и во многих отношениях опасным местом… Состояние Германии вызывало возмущение и досаду у каждого честного немца, который не мог не направлять все свои силы на реформирование немецкого общества снизу доверху».

Среди самых честных и тем более самых энергичных реформаторов был городской советник Рудольф Вирхов. Увлеченные его энтузиазмом, гражданские власти приняли предложенные им программы по улучшению канализационной системы, реконструкции старой неэффективной организации больниц и разработке новых критериев гигиены для государственных школ. Благодаря его стараниям были введены более строгие методы контроля качества пищевых продуктов и повышены стандарты подготовки младшего медицинского персонала. За четыре десятилетия его службы на благо города во всех областях общественного здравоохранения произошли серьезные изменения. К концу столетия его сограждан берлинцев, являвших собой отдельные составляющие столичной жизни, окружала во всех отношениях гораздо более питательная и чистая среда, чем та, в которой они находились, когда ученый начал свою деятельность в 1859 году. Весь организм Берлина стал значительно здоровее. После смерти Вирхова в 1902 году Британский медицинский журнал совершенно справедливо отметил: «Не будет преувеличением сказать, что современный Берлин является великолепным памятником его самозабвенного служения своей стране». Вирхов сделал для физиологии своего города то же, что совершил Кристофер Рен для анатомии Лондона.

Однако в вопросах, имевших исключительно политическое значение, усилия Вирхова в значительной степени были напрасными. Под управлением юнкера Отто фон Бисмарка Германия после 1862 года неизменно продолжала курс на консерватизм, шовинизм и всестороннее превосходство над другими европейскими странами. По мнению Бисмарка, имперской Германией должны были управлять высокородная аристократия и прусские землевладельцы. Хотя, как это ни парадоксально, за время его пребывания в должности было совершено немало либеральных и демократических завоеваний, но они были направлены лишь на то, чтобы умерить требования прогрессистов и «потушить огонь социалистов», как формулировал сам Бисмарк. Суть созданного им режима была выражена одним предложением в первой официальной речи, произнесенной им после его назначения на пост премьер-министра: «Важнейшие вопросы нашего времени решаются не речами и постановлениями большинства – это было главной ошибкой 1848 и 1849 годов, а только кровью и железом».