Владимир Зарвин - Идя сквозь огонь [СИ]

— А нет — мы сию кость соберем из осколков, — добавил Гуляй-Секира, — склеим так, что лучше новой будет!

— Нынче о том думать недосуг! — махнул рукой, отгоняя скорбь, Трохим. — Тебе нужен рог, Щерба? Бери же и труби без промедления!

— Сей услуги я век не забуду! — благодарно обнял Щелепу Дмитрий. — Ты спас всех нас!

— Не спеши, боярин, — хмуро усмехнулся казак, — до спасения еще далече. Поглядим, что нас ждет!

То, что их ждало, заставило похолодеть души многих испытанных бойцов. По команде Радзивила его конница, выстроенная клином, двинулась в атаку на полуразрушенную засеку.

Зрелище было жуткое и, одновременно, завораживающее. Пронзительно трубили горны, возбужденно храпели боевые кони, лязгали доспехи. В считанные мгновения тихая долина наполнилась скрежетом и звоном.

На челе, под собственным стягом с изображением трех охотничьих рогов, в сверкающей броне выступал сам Радзивил. Забрало на его шлеме было спущено, но Дмитрий узнал княжича по гербу на щите.

Справа от него несся, размахивая шипастой палицей, Махрюта, в шлеме с чудовищной личиной походивший на демона войны. Не отставал от татя и Демир-Ага в юшмане, с кривой саблей в руке.

В трехстах шагах от засеки одетые в железо конники взяли наперевес копья, готовясь с ходу опрокинуть защитников Милицы.

Противопоставить им что-либо последним было нечего. Их вилы и косы, даже насаженные на длинные древки, не могли спорить с пиками литовских вояк.

Кто-то потянул Щербу за рукав. Обернувшись, казачий вождь встретился взглядом с Медведем. Бившийся с ним по соседству атаман отметил умение, с коими воевал лесной старатель.

Его охотничьи стрелы метко разили татар еще во время первого набега. Да и во время приступа Медведь отправил на тот свет немало ногайцев, осмелившихся приблизиться к нему, на длину рогатины.

— У меня к тебе дело! — обратился к Щербе охотник. — Враг на подходе, посему дай мне пяток бронебойных стрел. У меня есть костяные, но какой от них прок, коли тати в железе?

— На что бронебойные стрелы тому, кто поражает недругов в щели лат? — вопросил его казак, но тотчас рассмеялся, видя, как засопел старатель. — Ладно, бери!

У меня самого их осталось немного, но для доброго стрелка не жалко! Сразишь десяток татей — нам всем легче будет!

Литовское войско стремительно приближалось. С засеки уже были видны трепещущие под ветром красно-белые значки на пиках идущих впереди воинов.

— Что же ты не трубишь, Щерба? — обернулся к старому атаману Дмитрий. — Самое время!

— Погоди еще чуток!.. — хитро усмехнулся тот. — Протрублю, когда все войско выйдет на равнину! Худо будет, если хотя бы часть иродов избежит затопления!

Пока он говорил, расстояние между литовцами и засекой сократилось до ста шагов. Глянув в глаза московита, Щерба не встретил в них страха. Во взоре боярина читалась лишь тревога за людей, вверивших ему свою жизнь.

— Теперь пора! — с каким-то особым чувством произнес казак, поднося к губам рог. — Да пребудет с нами Господь!

— Ну, и что они себе думают?! — с возмущением воскликнул Самборский Воевода. — Враг вот-вот обрушится на Милицу, а Щерба не трубит!

— Не спеши, брат, — успокоил его рассудительный Прибыслав, явившийся на подмогу с Кременецким отрядом, — Щерба — добрый стратег! Наверняка у него припасена для татей какая-нибудь хитрость!..

— Тебе-то откуда известен его полководческий дар? — нахмурился Кшиштоф.

— Приходилось как-то воевать по разные стороны засеки! — подмигнул другу старый шляхтич. — Разбойник он тот еще, однако дело свое знает крепко!

— Не ведаю, какой он стратег, но если вода не затопит равнину, я тотчас поведу в бой своих жолнежей, — проворчал Воевода, — иначе Милице конец!..

Прервав его на полуслове, над полем битвы поплыл густой и зычный рев боевого рога.

— Ты слышал? — обернулся к сидящему в засаде Харальду Газда. — Рог трубит! Только чужой… Рог Щербы звучит по-иному!..

— Тебе так издали сдается! — покачал головой датчанин. — Не важно, как рог звучит! Главное, что он пропел!

— И то верно! — согласился казак. — Поджигай, брат, порох!

Харальд высек огнивом искру, но пороховая дорожка, ведущая к заряду в гребле, слабо вспыхнув, угасла.

Осенняя морось, обычная в сих краях, сделала свое черное дело. Отсыревший за ночь порох упорно не желал гореть.

— А, дьявол! — в сердцах разразился бранью Газда. — Чтоб ему пусто было! Дай-ка мне гранат!

— Что ты задумал? — настороженно вопросил его Харальд. — Хочешь взорвать греблю огненным горшком?

— Именно! — вскочил на ноги казак. — Давай же скорее!

— Не успеешь отбежать, — с сомнением вымолвил датчанин, — шнур больно короток. Ты погибнешь!

— Плевать! — упрямо тряхнул чубом Петр. — Погибну так погибну! Главное — татей затопить!

Выхватив из рук Харальда зажженный гранат, казак устремился к месту закладки бочонка с порохом.

— Бросай и беги! — успел крикнуть ему вслед датчанин.

Добежав до вырытой в гребле ямы, где покоился заряд, Газда метнул в нее «огненный горшок» и тотчас прыгнул в сторону, противоположную грядущему взрыву.

Больше он ничего не успел сделать. Спустя миг за спиной казака прогремел рукотворный гром. Бревна, камни, земля взметнулись к небу, подброшенные огненным смерчем.

Прежде чем они упали наземь, в пробитую взрывом брешь хлынула река. Снося остатки гребли, она устремилась на равнину, где вот-вот должно было произойти сражение.

Стоя в стороне от бушующей воды, датчанин искал глазами на противоположном берегу Газду. Но казака нигде не было видно.

Похоже, его оглушило взрывом и засыпало землей. Будь Харальд с ним по одну сторону потока, он тотчас попытался бы его найти.

Но отделенный от друга непреодолимой преградой, датчанин мог лишь надеяться, что тот уцелел и вскоре даст о себе знать.

«Только бы выжил!.. — повторял он, как заклинание. — Твоя смерть, Петр, станет для меня большой потерей!»

Ответом его мольбе послужил рев бешено несущейся воды.

Всадники были уже в двадцати шагах от засеки, когда за холмом грянул взрыв. Вторя ему, в небе тотчас зарокотал гром. Ползущая с запада туча разразилась ливнем.

— Гром по осени — редкость… — задумчиво проронил Бутурлин.

— Сие — добрая примета, — откликнулся Шерба, — и ливень нам в подмогу! Смоет всю нечисть!

Казак как в воду глядел. Сквозь пелену проливного дождя Дмитрий видел, как долину затапливает река. Обрушившись на войско Радзивила, водная стена сметала с пути всадников и лошадей, словно игрушки.

Устоявшие на ногах кони с испуганным ржанием сбрасывали верховых, силясь спастись бегством, но безжалостная стихия подхватывала их, неся за собой.