Wilhelm Winter - Война по убеждениям [СИ]

— Все вон — громко крикнул Фридрих, которого уже начинала раздражать эта тишина. Он легонько схватил за руку уже хотевшую уйти Джоану и убитым голосом промолвил:

— Останься. Будь добра и отобедай со мной.

Она, молча села. Села напротив Фридриха и все время избегала его взгляда.

— Когда закончатся метели, у тебя вновь будет возможность покинуть это место и отправится к своей семье. — начал он разговор. Леди Крелианская лишь коротко кивнула и продолжила аккуратно по кусочку употреблять принесенную еду.

— Почему ты не покинула сразу после захвата? Я никогда тебя не держал, тебе же здесь не нравится.

— Это мой дом, господин — кротко ответила она, после чего помолчав, добавила — мне было страшно уезжать.

Она все еще смотрела куда-то под ноги.

— Страшно? — переспросил Фридрих.

— Да. Тот, с белыми волосами. Он бы убил меня, если бы поймал.

— Но ведь я тоже могу убить тебя или, скажем, изнасиловать. Тут уже не осталось верных тебе людей.

— Вы не такой — неожиданно твердо, но по-прежнему тихо ответила она. Джоана подняла глаза. Фридрих отметил, что его собеседница сильно смахивает на его сестер. Такие же белые волосы. Высокая, стройная и белая кожа. Однако эта бледность не делала ее похожей на больную, а наоборот придавала какой-то загадочности. Красоты космоса. Пепельные глаза. «Как у Клемсена» — отметил про себя Фридрих. Тогда в грязи, на улице, он не смог разглядеть и десятой части той красоты, что сейчас сидела перед ним.

— А ты в этом уверена?

— Да — тихим и тонким голоском произнесла она. Фридрих подумал, а сможет ли он отпустить ее. Он вдруг почувствовал, что не хочет конца метели. Она покинет его. Этот цветок среди выжженной пустыни бесчувственных и жестоких людей. Дворянин откинулся на спинку стула, после чего отхлебнул из чаши красное вино.

— Забавно. Все живое это лишь кровь и мясо, а у большинства красный цвет крови ассоциируется со смертью. Слово кровь вызывает трепет, и даже неподдельный ужас.

Собеседница не ответила, она уже отложила столовые приборы и молча, смотрела на Фридриха. Внезапно куда-то пропала ее робость, а взамен пришла смелость. Это было божественное время, но оно прервалось так, же внезапно, как и началось. Раздался стук в дверь.

— Войдите — раздраженно закричал Фридрих. Джоана опустила взгляд. Дверь отворилась, и в помещение вошел Гребер. Он поклонился и застыл на пороге.

— Мой господин — начал он — там группа людей хочет, что бы вы их рассудили. Они обвиняют группу наших солдат в грабеже, мародерстве и даже убийстве их дочери.

Гребер замолчал и посмотрел на леди Крелианскую, что продолжала сидеть без движения, и казалось, что она даже не дышит. Фридрих встал и махнул рукой Греберу:

— Через два часа проведем суд. Задержи всех причастных и проследи, что бы никто никуда не сбежал. Едой и питьем обеспечь. Драки и оскорбления пресекать. Пусть назовут тех, кто может подтвердить их слова и имена свидетелей.

Гребер кивнул и хлопнул дверью. Фридрих посмотрел на мокрые следы, что оставили сапоги его верного пса.

— Извиняюсь, но я вынужден отлучиться. Проводить вас в ваши покои?

— Да, если вам не трудно — с каким, то оттенком благодарности в голосе произнесла она.

Спустя два и еще четверть часа в центральном здании Ратуши начался процесс. С одной стороны стояла группа жителей, а с другой группа из четырех солдат. Фридрих знал этих солдат, но не мог вспомнить их имена. Они прошли с ним от самого начала. Он надеялся, что обвинения окажутся ложью, но на сердце было тяжко от осознания того, что, скорее всего ему придется убить их.

— Ваша милость! — начал задыхающийся от злости крестьянин — эти люди! Сегодня ворвались в мой дом, пока я был вне стен города и рубил дрова. Они вели себя будто хозяева в том месте. Ели, пили, лапали мою жену и дочь. Грубили им и много чего еще! А потом главный из них возжелал мою бедную дочурку, а когда она отказал ему, то проломил ей череп своим топором!

Крестьянин продолжал задыхаться, лицо его покраснело и он не находил слов, что бы продолжить. Фридрих поднял руку. Стоявший рядом с ним представитель городской администрации заговорил:

— Слово предоставляется обвиняемым. Вам есть, что сказать в свое оправдание?

— Есть, ваша милость — начал один из солдат, обращаясь к Фридриху — крестьянин нагло перевиРаэт факты и лжет. Мы были в доме, но культурно зашли. Во время обхода снег начал валить огромными комьями с неба. Мой товарищ страшно замерз и начал уходить на тот свет. Мы зашли в первый попавшийся дом и попросили хозяйку принести чего нибудь горячего, а дочь покрывала. Начет лапали или вели себя некультурно — это лож. Дочурка умерла не по нашей вине. Хозяйка изначально относилась к нам, мягко говоря, недоброжелательно, а когда увидела, что ее дочурка оказывала знаки внимания нашему молодому и пострадавшему товарищу, то взбесилась и ударила ее топором раньше, чем кто-либо из нас успел ее остановить. После чего не нашла ничего лучше, как обвинить нас. Мы с вами с самого начала и были в Саксонии, были в Гессене и снова в Саксонии. Мы вам врать не станем.

Он умолк и повисла гробовая тишина. Женщина, которая потеряла свою дочь, попыталась кричать, захлебываясь слезами, но ее быстро вывели, несмотря на протесты ее мужа. Фридрих задумался.

— Опросить свидетелей, что были поблизости?

— Да — встрепенулся черноволосый немец.

— Я друг пострадавшей семьи — вышел неплохо одетый уже преклонных лет мужчина. Он держал в своих руках шляпу и нервно мял ее. Он замолчал на несколько секунд, подбирая слова и стараясь не встречаться взглядом с представителем администрации и лордом этих земель:

— В момент происшествия я проходил мимо их дома. Мне надо было сходить к одному человеку по поводу нашей сделки. Просто дело в том, что мы недавно планировали заключить договор на поставку меха и мяса на юг Германии, а если и повезет то во Францию.

— Не отвлекайтесь, пожалуйста — прервал его речь Альмерик, тот самый представитель от администрации. Он был довольно молод для занимаемой им должности. Весьма амбициозный малый. Имел характерную немецкую внешность. Черные волосы, карие глаза. Сам по себе не был высок, а так же не имел каких-то выдающихся физических признаков.

— Да-да — торопливо ответил свидетель — так вот. Шел я мимо дома и услышал непонятную возню и крики. Забежав в дом, я увидел, как один из солдат держит хозяйку, а второй склонился над мертвой девочкой. Я тут же выбежал из дома и побежал к отцу семейства.

— Это все? — скучающе спросил Фридрих. Ему не нравилась вся эта суета и возня, но у Альмерика горели глаза. Он жил этим и благодаря врожденным умениям вроде «работать локтями», довольно быстро и неплохо продвигался по карьерной лестнице.