Александр Усовский - Иосиф Первый, император всесоюзный

Кстати, именно в 1931 году товарищ Сталин предпринял первые (пока еще очень робкие) шаги по привлечению к делу построения социалистической индустрии созидательной силы неравенства — в колхозах с марта постановлением VI съезда Советов вводится новая форма оплаты труда колхозников — трудодень, то есть распределение проводится отныне не подушно, а пропорционально трудовому вкладу каждого. В промышленности же, после речи товарища Сталина 23 июня на совещании хозяйственников (в которой он настаивает на более организованном наборе и предотвращении текучести рабочих кадров, а также выступает против уравнительного принципа в оплате труда), начинается дифференциация оплаты труда рабочих в зависимости от их квалификации и вклада в общее дело. Впрочем, пока эта дифференциация очень и очень условна — по настоящему процесс пойдет лишь через несколько лет, когда общее экономическое положение страны значительно улучшится и деньги начнут выполнять ту роль, которую им предназначали еще древние финикийцы.

Первая пятилетка заканчивалась так, как и планировал товарищ Сталин — одновременно с вводом в строй новых гигантов социалистической индустрии росло количество врагов народа, повинных в том, что уровень жизни населения упал ниже всяких пределов. Народ в ситуации резкого обнищания должен четко знать, кто есть в Советской России созидатель и творец, создающий промышленную мощь державы, а кто — подлый вредитель и саботажник, повинный во всех бедах и горестях советских людей. Поэтому вместе со сводками с промышленных площадок пресса постоянно публиковала сводки из залов судов, где вредители наперебой винились перед народом в своих преступлениях. К сожалению, иначе действовать было невозможно — лишь постоянно поддерживая накал внутренней борьбы, руководство страны могло избегать неконтролируемых всплесков недовольства.

А недовольство имело под собой ой какие серьезные основания!

Вложения в тяжелую промышленность были колоссальными — выпуск же основных видов продукции легкой промышленности в 1932 году был примерно таким же, как в 1928 году, а продукции пищевой промышленности — существенно ниже, чем в 1928 году. Ничего удивительного в этом, увы, не было — перестройка сельского хозяйства нанесла серьезный удар по его товарности, и первые годы коллективного хозяйствования оказались практически провальными.

Валовый сбор зерна, например, составил в 1932 году 69,9 млн. тонн — против 73,3 млн. тонн в 1928 году. Производство мяса снизилось почти вдвое — в 1932 году страна получила его всего 2,8 млн. тонн — против 4,9 млн. тонн в 1928 году. Молока — 20,6 млн. тонн против 31 млн. тонн, яиц — 4,4 млрд. штук против 10,8 млрд., шерсти — 69 тыс. тонн против 182 тыс.

По пятилетнему плану урожайность основных сельскохозяйственных культур должна была повыситься на 35 % по сравнению с 1928 годом. На деле урожайность зерновых культур составила в 1932 году 7 центнеров с одного гектара против 7,9 центнеров в 1928 году, хлопчатника — 5,9 центнеров против 8,5, сахарной свеклы — 43 центнеров против 132, подсолнечника — 2,1 центнера против 5,4, льна — 2 центнера против 2,4, картофеля — 71 центнер против 82, овощей — 79 центнеров против 132.

Правда, столь резкое снижение товарности сельского хозяйства отчасти компенсировалось тем, что — через колхозную систему — большинство продуктов оказывалось в распоряжении государства, но, тем не менее, — с 1928 года в городах вводятся карточки на основные продукты питания. Мера тем более насущная, что в условиях опережающего развития тяжелой промышленности город практически не имел товаров, чтобы осуществлять равноценный обмен с деревней. Ибо в 1932 году было произведено 2.694 млн. метров хлопчатобумажных тканей вместо 4700 млн. метров по плановому заданию на конец пятилетки, шерстяных тканей — 88,7 млн. метров вместо 270 млн. метров, сахарного песка — 828 тыс. тонн вместо 2600 тыс. тонн. Карточки все насущнее вторгаются в жизнь города — в 1929 году все городское население было переведено на карточное обеспечение важнейшими продуктами питания. Хлеб получали примерно 40 миллионов человек, а вот мясо всего 6,5 миллиона, животное масло — 3,2 миллиона человек. Правда, на многих предприятиях передовикам давали дополнительные талоны на питание — но в целом население жило голодно.

Сложившийся к исходу первой пятилетки острый недостаток товарной массы финансовые власти Советской России пытались компенсировать эмиссией — денежная масса, как уже было сказано выше, составлявшая в 1926–1927 годах 1.3–1.4 миллиарда рублей, к 1932 году выросла до 8.4 миллиарда — но это, увы, не привело ни к каким положительным результатам. Цены свободного рынка тут же отреагировали на эмиссию: в 1932 году, по сравнению с 1927/1928 годом, они выросли почти в восемь раз, в том числе в пять раз на промышленные товары и в тринадцать — на продукцию сельского хозяйства. Если учесть, что заработная плата за это время удвоилась — можно сделать вывод, что за первую пятилетку уровень жизни населения упал не менее, чем в четыре раза.

Одним словом, народу было от чего быть недовольным — посему враги должны были непрерывно усиливать свои происки, а органы государственной безопасности — оных врагов своевременно излавливать и на суд общества выставлять. Кроме того, в ближайшие годы нужно будет окончательно решить назревшую проблему — что делать со всеми теми, кто до сих пор числит себя в «участниках революции», кто является истинным марксистом-ленинцем. И товарищ Сталин этот вопрос решит.

Тридцать второй год начинался бодро — 1 января 1932 пущен автомобильный завод в Горьком, 31 января произошел пуск первой доменной печи Магнитогорского металлургического комбината, использующего уральскую железную руду и кузбасский уголь. В январе же произошла коренная реорганизация управления промышленностью — ВСНХ был разделен на три наркомата — тяжелой, легкой и лесной промышленности — что положило начало административного управления экономикой.

В апреле состоялся пуск Кузнецкого металлургического комбината — Советский Союз начал создание той металлургической базы, которая через каких-то девять лет станет становым хребтом нашей Победы над нацистской Германией.

А пока кроме материальной товарищу Сталину потребовалась идеологическая база будущей Советской Империи — для чего 23 апреля Центральный Комитет выпускает постановление «О перестройке литературно-художественных организаций». Все существующие организации (включая одиозный РАПП) распускаются, и создаются новые союзы, напрямую контролируемые властью: Союз писателей, Союз архитекторов, Союз композиторов — каковые союзы обязуются проводить политику партии в тонкой сфере идеологической работы. А чтобы писатели, как говориться, «с младых ногтей» готовились стать знаменосцами соцреализма — создается Литературный институт, непосредственной задачей которого становится подготовка молодых писателей в нужном государству ключе. В обмен на заботу партии и правительства (а она будет весьма весомой, товарищ Сталин не любит экономить на идейной составляющей социалистического строительства) писатели обязаны будут стать «инженерами человеческих душ» именно в той ипостаси, которую продиктуют для них ответственные работники ВКП(б) — для тех же, кто умыслит двурушничество, будут гостеприимно распахнуты двери соответствующих учреждений ГУЛАГа ОГПУ (кстати, ОГПУ в июле 1934 года будет преобразовано в НКВД с передачей этому ведомству полицейских функций и функций охраны государственной безопасности).