Александр Усовский - Иосиф Первый, император всесоюзный

Таким образом, основными событиями эпохи так называемого «революционного (якобинского) террора» (а уж «белого террора» и подавно) было нанесение ударов по различным революционнымгруппировкам.

Удивляет и поражает социальный состав жертв массового террора. Как это установлено Луи Бланом, из 2750 человек, казненных в Париже и о которых есть данные по их социальному положению, лишь 650 (менее четверти!) принадлежали к зажиточным классам, аристократов же среди жертв было еще меньше.

Однако даже не это главное; самым удивительным оказывается анализ политической ориентации жертв террора среди членов Конвента. Наиболее острым политическим вопросом, по которому в Конвенте прошло самое зримое и убедительное размежевание на революционеров и умеренных, был, вне всяких сомнений, вопрос о казни короля. По этому вопросу и проходил водораздел между истинными революционерами, готовыми на крайние меры, и случайными «попутчиками», спасовавшими в ключевой момент французской истории, не смогшими переступить через себя перед пиететом к «царствующему дому». Так вот, из присутствующих при голосовании по этому кардинальному вопросу французской революции в Конвенте 721 человеку против казни голосовало 286. И жирондисты, и, естественно, более радикальные группировки выступили за казнь (правда, как уже было сказано выше, некоторые жирондисты — с оговорками). И вполне разумно было бы ожидать, что в обстановке острой политической борьбы 1793–1794 годов, при постоянных обвинениях в роялизме, гильотинированы должны были бы быть в первую очередь именно те депутаты Конвента, что голосовали против казни короля. Произошло же обратное! Все усечения национального представительства происходили за счет группировок, представители которых хотели смерти Людовика XVI. Налицо загадка: «революционный террор», направленный против революционеров, поразительная «снисходительность» по отношению к членам Конвента, голосовавшим против казни короля.

А у нас?

То, что в исторической литературе называется «красным террором» — было именно «красным». Большевики нещадно резали представителей бывших господствующих классов, равно как и русскую версию «жирондистов» — то бишь, представителей умеренно-левых партий, бывших движущей силой Февральской революции. «Своих» не трогали — перед лицом угрозы потери власти все разногласия внутри РКП(б) нивелировались, сглаживались — главное было удержаться во властных кабинетах, удержать в руках рычаги управления Россией.

После победы в Гражданской войне, опять же, никакого физического террора против «своих» не наблюдается. В верхах, правда, идет непрерывная резня за власть, за ленинское наследство — но резня интеллигентная, без поножовщины, без гильотины и расстрелов на рассвете. То есть в период 1923–1932 годов товарищ Сталин ни на какие реальные репрессии против своих внутренних «эбертистов», «коммунаров», и тем более — «термидорианцев» — не идет; товарищ Сталин оттесняет их от власти путем открытого голосования, то бишь — исключительно демократическим путем. Если репрессии и ведутся — то исключительно бескровные, в виде исключения из партии или высылки в разные тьмутаракани.

Момент истины наступает 1 декабря 1934 года.

«Советский Марат» — председатель Ленинградской партийной организации Сергей Миронович Киров — погибает от руки «советской Шарлоты Корде» — Леонида Николаева — лет на двенадцать позже положенного по законам жанра срока. Но надо отдать должное руке провидения (или кто там наверху отвечает за своевременность событий!) — это убийство произошло чертовски вовремя!

За два года до этого трагического события, 12 января 1933 года, ЦК ВКП(б) принимает решение о проведении чистки партии. В течение 1933 года из партии исключается около 800.000 коммунистов, на следующий год — еще около 340.000. Общая численность партии (членов и кандидатов в члены) в результате этой чистки снижается с 3 млн. 500 тыс. по состоянию на 1 января 1933 года до 2 млн. 350 тыс. на 1 января 1935 года. Но чистка рядов — лишь начало; это очищение партии от всякого рода оппозиционеров чисто бюрократическим методом, что называется, по анкетным данным. Метод, конечно, эффективный, но все же — не панацея. Кто что говорил на собраниях (и что записано в протоколах) — это, конечно, важно, на основании этого можно большую часть «уклонистов», правых и левых, вычислить. Но гораздо интереснее не то, кто что говорил — намного важнее руководству партии знать, кто и что ДУМАЕТ…

И посему с 26 января по 10 февраля 1934 года в Москве проходит XVII съезд партии, названный, не без сталинской иронии, «Съездом победителей». Внешне съезд выглядит как компромисс Сталина с умеренными членами Политбюро — товарищу Сталину важно знать, на какую часть партии он сможет в ближайшее время опереться, а посему он допускает на этом съезде почти полную свободу слова. На съезде бывшие оппозиционеры выступают с самокритикой, бьют себя кулаком в грудь — и получают индульгенции из рук вождя: глава потенциальных «термидорианцев» Н. Бухарин избирается кандидатом в члены ЦК.

В новый Секретариат входят Сталин, Л. Каганович, А. Жданов и С. Киров. В состав Политбюро входят члены — И. Сталин, В. Молотов, Л. Каганович, К. Ворошилов, М. Калинин, Г. Орджоникидзе, В. Куйбышев, С. Киров, А. Андреев, С.Косиор; кандидатами в члены становятся А Микоян, В. Чубарь, Г. Петровский, П. Постышев, И. Рудзутак.

Упраздняется Рабоче-крестьянская инспекция (Рабкрин), съезд партии принимает проект 2-го пятилетнего плана, пересмотренного в сторону снижения заданий (ввиду трудностей, проявившихся в 1933 году — первом году пятилетки).

Но главное — не это. Съезд позволяет товарищу Сталину четко, кристально ясно определить — чем дышит каждый из мало-мальски ответственных деятелей ВКП(б), кто из них является «эбертистом» (главный «эбертист», товарищ Троцкий, к этому времени уже лишен советского гражданства и прозябает где-то в Европе, но в рядах партии «эбертистов» еще пруд пруди), кто — потенциальным «термидорианцем» (а вот с вождями последних еще предстоит разобраться — главный «термидорианец» Бухарин вроде как прощен, кандидатом в члены ЦК избран — но решение судьбы этого течения в ВКП(б) еще впереди). И уже исходя из расклада, полученного на «Съезде победителей», товарищ Сталин будет строить политику партии в ближайшее время. И политика эта будет весьма и весьма кровавой — и не потому, что товарищ Сталин решил устроить погром партийного и государственного аппарата из любви к искусству. Отнюдь — логика истории железной рукой диктовала товарищу Сталину этот тяжелый, но, увы, неизбежный шаг — ибо пришло время в России повторить тот путь, по которому прошла история французской революции. Потому что никакого иного пути ВЫХОДА ИЗ РЕВОЛЮЦИИ не существует!