Адам Уильямс - Книга алхимика [Роман]

То, что Салим предсказывал, то, чего он так опасался, наконец произошло. Узнав об этом, он лишился чувств. У него произошло прободение язвы, и яд растекся по жилам. Возможно, визиря подвело и сердце. Впрочем, оно и так было разбито. Я пытался сделать все, что в моих силах, но мне не удалось его спасти. Салим скончался в своей постели через три дня. Он так и не пришел в сознание. Похоронная процессия проследовала по улицам города, украшенного теми же самыми флагами, которые водрузили к приезду делегации христиан, — их просто не успели убрать.

Смерть Салима, обернувшаяся чудовищной трагедией как для тех, кто его знал и любил, так и для государства, которое он оберегал столько лет, стала не единственным результатом пребывания злосчастного посольства в нашем городе. Подлец и негодяй Элдрик не ограничился тем, что поставил в неловкое положение несчастного Саида. О самых главных вероломных деяниях, совершенных монахом в доме приютившего христиан Тоскания, мы тогда еще не знали.

Азиз, мой бедный плачущий Азиз, лишившийся путеводного света всей своей жизни, стоял, вцепившись в мою руку, пока верховный факих читал молитву, а царедворцы возлагали цветы на могилу визиря. После того как они ушли и Паладон увел спотыкающуюся, оглушенную горем Айшу, мы остались с принцем наедине.

— Самуил, ты же не бросишь меня, правда? Ты же не оставишь меня? — умоляюще произнес он, повернув ко мне преисполненное тревогой лицо.

— Ну конечно же нет. — Я был потрясен и удивлен. За последний год Азиз нечасто разговаривал со мной, а в тех редких случаях, когда это случалось, в его голосе ни разу не звучала та, прежняя страстность.

Он с такой силой стиснул мою руку, что из-под ногтей, впившихся в мою кожу, выступила кровь.

— Ты ведь все еще любишь меня?

— Люблю. И ты это знаешь, — ответил я.

— Спасибо, — прошептал он, — ты просто не представляешь, как мне это важно услышать.

Он слегка отстранился и обхватил себя руками. Принца била дрожь от переполнявших его чувств. У меня сжалось сердце. Мне хотелось обнять его, покрыть лицо поцелуями, но у ворот стояла стража, под вязами ждали с лопатами могильщики, да и Азиз, похоже, то ли был погружен в свои мысли, то ли боролся с обуревавшими его страхами.

— Самуил, впереди нас ждут тяжелые времена, — в конце концов проговорил он. — Это меня немного пугает. Ты мне будешь нужен все больше и больше. Мне потребуется твоя мудрость. Твой совет. Ты всегда был моим самым преданным другом. Лишь ты один знаешь, каково мне потерять отца.

Я почувствовал в горле комок. Меня переполняло чувство вины. Я вспомнил о своем отце, которого навещал только по большим иудейским праздникам. А ведь он уже в преклонном возрасте! Я тут же дал себе обещание заглядывать к отцу чаще. В мыслях о себе и своем родителе я произнес:

— Каким же пустым кажется мир сыну, потерявшему отца. Как бы мне хотелось подобрать правильные слова, чтобы тебя утешить.

Мне показалось, что на его лице промелькнуло едва заметное неудовольствие.

— Да, мне очень грустно, — промолвил он. — Любой сын печалится кончине отца. Однако я еще и принц, и потому должен смотреть на вещи шире. — Он принялся ходить туда-сюда. Я чувствовал растущее в нем возбуждение. — Разве ты не понимаешь, Самуил, какие возможности передо мной открываются? Эмиру предстоит назначить нового визиря. Эта должность по праву моя. Я не могу позволить себе допустить ошибку. У меня много врагов. Они завидуют моему положению. Они станут плести против меня интриги, сетовать на мою юность. Они попробуют настроить против меня эмира. Мне нужен помощник, который сможет прикрыть мне спину. Отец всегда уважал тебя, Самуил. Встанем плечом к плечу, и тогда нам никто не будет страшен. Мы все преодолеем, прославимся, станем великими. Ну, мой преданный друг, ты мне поможешь? Ты со мной?

Мне стало дурно. Азиз, которого я до сих пор любил всем сердцем, строил честолюбивые планы всего через несколько мгновений после того, как тело его отца предали земле! Что за насмешка злого рока, волею которого меня столь неодолимо тянет к человеку, раз за разом разочаровывающему меня? Но как я мог его оставить? Наши судьбы связаны воедино. Он был моей жизнью.

— Я всегда буду рядом с тобой, — тихо прошептал я.

Азиз преобразился. Улыбаясь во весь рот, он захлопал в ладоши. Могильщики с удивлением смотрели на нас, но принц, казалось, позабыл обо всем на свете.

— Я знал, что могу на тебя рассчитывать. У меня большие планы. Пока я находился на должности кади, я свел знакомство с людьми, которые готовы меня поддержать. У нас схожие взгляды. Эти люди понимают, что нужно простому народу. Они умны, знают, как обращаться с деньгами. Они… — Принц умолк. Должно быть, он увидел выражение моих глаз.

— Я люблю тебя и никогда тебя не предам. Я буду хранить тебе верность, — твердо сказал я. — Я обещал твоему отцу, что помогу тебе, и сдержу свое слово, если ты готов следовать по пути чести и справедливости. Однако мне кажется, ты замышляешь заговор. Зачем? Ты наследник эмира Абу. Придет время, и все станет твоим. Зачем торопить события? Это неправильно. Это опасно.

— Опасно сидеть сложа руки и ждать, — все еще улыбаясь, возразил Азиз.

— В таком случае я не гожусь тебе в советники. Я лекарь, а не политик.

Произнося эти слова, я знал: сейчас я лишаю себя последней надежды на то, что Азиз когда-нибудь снова вернется ко мне. Но что мне оставалось делать? Если бы я поддержал безрассудство принца, то нарушил бы клятву, данную его отцу.

У Азиза дернулась щека. Он сжал кулаки и медленно выдохнул. Затем кисло улыбнулся и потрепал меня по щеке.

— Ладно, Самуил, будь лекарем, коли ты выбрал себе такой удел. Ну а я стану эмиром. — Он прикрыл куфией свое прекрасное лицо и, понурившись, поспешил прочь.

Я остался у могилы один. Снаружи за воротами слышались горестные причитания и крики толпы, собравшейся, чтобы оплакать кончину Салима. Один из могильщиков уронил лопату. Звякнул металл. Громко каркая, в небо поднялась стая ворон.

С тяжелым сердцем я отправился в иудейский квартал. «Какой же мерзкой жизнью я живу», — думалось мне. Я пребывал в таком отчаянии, что даже наше великое строительство казалось мне пустой, напрасной затеей, лишенной подлинного содержания. Мне очень хотелось повидаться с матерью и отцом. Мне хотелось жить как все. Впервые с того момента, как я познакомился с Азизом и Паладоном под смоковницей, у меня возникло желание побыть среди своих. Мне захотелось домой.

Но когда я вернулся, мои родители приняли меня как высокородного господина, почтительно поднося яства, которые едва ли могли себе позволить. Глаза у них блестели от гордости за сына. Я ел в тишине, которую родители изредка нарушали всякими нелепыми вопросами о жизни во дворце. На следующий день наш дом заполонили незнакомые мне люди, желавшие заручиться расположением влиятельного царедворца, коим полагали меня.