Анатолий Терещенко - Переписчики истории. Мифы о Катыни

Что касается меня, то я убедился в этом следующим образом: у моего брата Потканского Леона, проживающего в Пружкове, ул. Марьянская, дом № 13, был приятель — польский офицер Марьян Рудковский, проживавший в Варшаве. В 1942 году немцы арестовали его и заточили в концлагерь в Освенциме.

6 недель спустя жена офицера Марьяна Рудковского получила из Освенцимского лагеря одежду мужа и извещение о его смерти. Кроме того, ей предлагалось, если она хочет иметь пепел своего мужа, выслать по указанному адресу 500 злотых.

Когда началось катынское дело, жена Рудковского нашла имя своего мужа в списках польских офицеров, «замученных большевиками в Катыни». Тогда она отправилась в гестапо с тем, чтобы узнать, где же на самом деле погиб ее муж. В гестапо жена была задержана и домой больше не возвратилась…».

20.9.43 г.

Весьма интересен еще один документ, подписанный председателем организационного бюро Промстрахкассы (Касса взаимного страхования и взаимопомощи промысловой кооперации) по Смоленской области Косьминой 5 января 1944 года. В справке говорится, что район Козьих Гор и прилегающих к нему Катынского леса и Красного Бора являлся местом организации пионерских лагерей.

Последний раз пионерский лагерь в этом месте был организован летом 1941 года и ликвидирован в связи с занятием немцами города Смоленска в июле 1941 года.

Значит, выходит, что никак не могли там расстреливаться польские офицеры до июля 1941 года. Их просто не было тогда в будущем могильнике.

А вот еще один материал: приводится текст секретной телеграммы из Отдела внутренней администрации Варшавы от 3 мая 1943 года с грифом «Весьма важно», отправленной в 17.20 Главному административному советнику Вайрауху в Краков. В ней говорится:

«Часть польского Красного Креста вчера возвратилась из Катыни. Служащие польского Красного Креста привезли гильзы патронов, которыми были расстреляны жертвы Катыни. Оказалось, что это немецкие боеприпасы калибра 7,65 фирмы Геко».

Приступив к подготовке катынской провокации, немцы в первую очередь занялись поисками «свидетелей», которые могли бы под воздействием уговоров, подкупа или угроз дать нужные немцам показания. Примером такого «свидетеля» могут быть показания бывшего крестьянина, проживавшего недалеко отдачи Козьих Гор, П.Г. Киселева, 1870 года рождения.

Его вызвали в гестапо еще в конце 1942 года и, угрожая репрессиями, требовали от него дать вымышленные показания о том, что ему якобы известно, как весной 1940 года большевики на даче УНКВД в Козьих Горах расстреляли военнопленных поляков.

«Я ответил, — сообщал Киселев, — что вообще никогда не слыхал, чтобы НКВД производило расстрелы в Козьих Горах, да и вряд ли это возможно, так как Козьи Горы совершенно открытое многолюдное место и если бы там расстреливали, то об этом бы знало все население близлежащих деревень.

После первого разговора я был вторично вызван в гестапо лишь в феврале 1943 года. К этому времени мне было известно о том, что в гестапо вызывались и другие жители окрестных деревень и что от них также требовали такие показания, как и от меня. В гестапо тот же офицер и переводчик опять требовали от меня, чтобы я дал показания о том, что являлся очевидцем расстрела польских офицеров, якобы произведенного НКВД в 1940 году. Я снов заявил офицеру гестапо, что это ложь. Но переводчик не стал меня слушать. Взял со стола написанный от руки документ и прочитал его. В нем было сказано, что я, Киселев, видел сам, как в 1940 году сотрудники НКВД расстреливали польских офицеров. Прочитав этот документ, переводчик предложил мне его подписать.

Я отказался это сделать. Тогда переводчик стал понуждать меня к этому бранью и угрозами. Под конец он заявил: «Или вы сейчас же подпишите, или мы вас уничтожим. Выбирайте!»

Испугавшись угроз, я подписал этот документ, решив, что на этом дело кончится».

В дальнейшем Киселева заставили выступать перед прибывшей «польской делегацией». Можно представить, какой из него был оратор — он, естественно, забыл содержание подписанного им документа, заволновался, а потом и вовсе отказался говорить. Киселева забрали в гестапо и держали там около месяца. Избивая мужика, немцы добивались от него согласия на «публичные выступления». Не выдержав побоев, Киселев снова дал согласие. После этого его освободили из тюрьмы под условие по первому требованию немцев выступать перед «делегациями» в Катынском лесу. Каждый раз перед тем, как он должен был выступать, к нему в избу приходил переводчик, выводил во двор и заставлял наедине заучивать наизусть то, что Киселеву надлежало говоритьу могил иностранным гостям. Таких выступлений было несколько.

В изданной германским Министерством иностранных дел книге, в которой были помещены сфабрикованные немцами материалы по катынскому делу, есть упоминание о П.Г. Киселеве и других подобных «свидетелях».

Показания М. Захарова:

«В начале марта 1943 года ко мне на квартиру пришел сотрудник Гнездовского гестапо и сказал, что меня вызывает офицер. Офицер сказал мне, что если я по-хорошему не желаю дать показания, то он заставит сделать это по принуждению. После этих слов он взял резиновую дубинку и начал меня избивать… Вскоре я потерял сознание.

Когда я пришел в себя, офицер потребовал от меня подписать протокол допроса, и я, смалодушничав под воздействием побоев и угроз расстрела, дал ложные показания и подписал протокол. После подписания протокола я был из гестапо отпущен…».

Комментарии, как говорится, излишни.

И, наконец, в записке с грифом «совершенно секретно», подписанной Берией на имя Сталина, говорится:

«…В лагерях для военнопленных НКВД СССР и втюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в настоящее время содержится большое количество бывших офицеров польской армии, бывших работников польской полиции и разведывательных органов, членов польских националистических к-p (контрреволюционных — Авт.) партий, участников вскрытых к-p повстанческих организаций, перебежчиков и др. Все они являются заклятыми врагами советской власти, преисполненными ненависти к советскому строю.

Военнопленные офицеры и полицейские, находясь в лагерях, пытаются продолжать контрреволюционную работу, ведут антисоветскую агитацию. Каждый из них только и ждет освобождения, чтобы иметь возможность активно включиться в борьбу против советской власти.

В лагерях для военнопленных содержится всего (не считая солдат и унтер-офицерского состава) 14 736 бывших офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, жандармов, тюремщиков, осадников и разведчиков, по национальности свыше 97 % — поляки. В тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии всего содержится 18 632 арестованных (из них 10 685 — поляки).