Анатолий Терещенко - Переписчики истории. Мифы о Катыни

Глубокое впечатление, которое произвело все это дело на польский народ, необходимо изображать снова и снова посредством новых свидетельских показаний… Снимки Катыни должны помещаться в немецкое еженедельное обозрение…».

Конференция от 18 апреля 1943 года.

«Министр подчеркнул, что катынское дело идет почти по программе. Как следует из радио отчета, в Лондоне начинают беспокоиться о польской позиции, из которой вытекает, что польские эмигранты склонны скорее верить немецким данным, т. к. они уже и так считают себя обманутыми союзниками…».

Директивы господина министра от 23 апреля 1943 года.

«По делу Катыни хорошо использовать шведские голоса прессы из провинции, в особенности подходит утверждение, что сегодня для поляков победа союзников является совершенно бесполезным делом и что их существование в таком случае ставится абсолютно под сомнение».

Верховное командование верхмата.

Долее в одной из директив говорится о том, что в СССР находится еще «300 тыс. поляков, отправка которых в Иран задерживается Советами со ссылкой но трудности с транспортом.

Катынское дело предоставляет немедленную возможность высказать по отношению к Советам подозрение, выдвинуть обвинение в том, что и этих поляков они ликвидировали путем массовых расстрелов».

Директивы господина министра от 24 апреля 1943 года.

«Очень важно не дать замолкнуть Катыни, поэтому донесения, связанные с Катынью, должны подогреваться и сегодня… По вопросу ответа Международному Красному Кресту господин министр желает, чтобы действия были согласованы с фюрером… Участие Советов может быть допущено только в роли обвиняемого.

Между прочим, господин министр просит в возможных комментариях не делать выпадов против Международного Красного Креста».

Директивы господина министра от 27 апреля 1943 года.

«…Каковым бы ни было указание фюрера, мы ни в коем случае не должны себя доже в малейшем показывать злорадными. Наоборот, мы должны отражать доже подозрения, что мы якобы изобрели катынское дело, чтобы вбить клин в неприятельский фронт».

Конференция от 28 апреля 1943 года.

Геббельс говорит-.

«Мы должны теперь в трактовке катынского дело и связанного с ним разрыва между советским правительством и польским эмигрантским правительством оперировать с большей осторожностью. Вся информация, которая дается по этому вопросу, должно быть прежде согласована со мной. Все дело протекает чрезвычайно счастливо для нас и может при случае повлечь за собой последствия, которые сейчас совершенно нельзя себе представить.

Все дело является не просто делом тон называемой пропаганды ужасов, но оно развилось в государственную акцию высокой политики. По обстоятельствам будет необходимо по ходу событий менять нашу тактику. Мы должны попытаться теперь при соответствующих данных проявить гибкость и ни при каких обстоятельствах не иметь застывшей точки зрения.

В настоящий момент кажется наилучшим как во внутренней, так и во внешней политике не проявлять абсолютно никакого интереса к разногласиям между Москвой и польским эмигрантским правительством в Лондоне, которые при случае могут превратиться в разногласия между Лондоном и Вашингтоном. Лондон при этом стоит больше на стороне Советов, а американцы на стороне поляков…».

Конференция от 29 апреля 1943 года.

«…Попытки союзников оказать давление на поляков, чтобы они отказались от катынского дела, могут быть использованы для полемики, главным образом за границей».

Конференция от 30 апреля 1943 года.

«При трактовке катынского дела следует придерживаться уже известных директив. Мы должны и в дальнейшем ограничиваться тем, чтобы представлять события в хронологическом порядке… Мы должны твердо держаться наших утверждений, что многие другие поляки в Советском Союзе, которых еще разыскивают, само собой разумеется, лежат в советских массовых могилах с простреленными затылками…».

Как говорится — товар лицом. Документы свидетельствуют о самых разнообразных, порой казуистически тонких методах и приемах воздействия гебельсовской пропаганды на международную общественность.

Кстати, Геббельс в своем дневнике о Катыни писал, что сделает из этого колоссальный скандал, который и много лет спустя будет доставлять Советам огромные неприятности. Видимо знал, что у него будут старательные последователи, в том числе и из русских русофобов.

В «Военно-историческом журнале» № 12 от 1990 года в разделе «Свидетельский акт» я нашел ряд интересных материалов, подтверждающих несостоятельность геббельсовской пропаганды по катынской трагедии и причастности к ней советских властей. Вот некоторые показания.

Анна Пехоцкая:

«Сим свидетельствую, что в 1942 году я посылала письма из г. Кнышин некому доктору Ляточу, уроженцу дер. Бобровца, проживавшему и имевшему практику в Варшаве. Я читала также письма, которые он писал своей сестре, бывшей моей соседкой.

По истечении некоторого времени я нашла его фамилию в числе погибших в Катыни в газете «Новы Час», издававшейся в Белостоке. Таких случаев было очень много, и мы хорошо знаем, что представляет огромная ложь немцев относительно Катыни в СССР. Мы, поляки, хорошо знакомы с немецкой Катынью.

Недалеко от нашего местечка, в лесу у деревни Новоселки, немцы зверски замучили 1500 матерей и детей. В 1944 году, в июне месяце, немцы, видя приближение советских войск, отрыли трупы замученных и сожгли их, пытаясь замести следы своей «культуры». Они привлекли для этой работы людей из трудового лагеря в Кнышине…»

Акт этот подписал также местный житель Мечеслав Островский.

23.8.44 г.

Эдвард Потканский:

«В разгар катынской кампании я был в Польше. Гитлеровская польская газета «Курьер Варшавский» заполняла целые страницы фамилиями польских офицеров, будто бы замученных большевиками в Катыни. С больших предприятий в Катынь посылались делегаты, которые по возвращении должны были рассказывать о зверствах большевиков. Таких же представителей немцы посылали даже из концлагерей. Это были польские офицеры.

Многие делегаты, возвратившись из поездки, рассказывали обратное тому, что хотелось гитлеровцам. Вскоре эти делегаты были арестованы и пропали без вести. По всей видимости, они были физически уничтожены.

На стенах домов появились надписи: «Катынь — дело рук гестапо». Такие надписи можно прочесть на Новогрудской, Маршалковской и других улицах.

На скамейках в Сакском саду были приклеены записки, в которых сообщалось, что убийцами польских офицеров в Катыни являются немцы. Поляки говорили о Катыни как о новом злодеянии немецких разбойников.