Анатолий Терещенко - Переписчики истории. Мифы о Катыни

Напрашивается вопрос: откуда она узнала, что хранил в своем сейфе военный прокурор Третецкий? Не стал ли он за время следствия паном, вместо господина?!

Письма советников — это не что иное, как беспочвенная, крайняя гордыня, которая заставляет человека быть учителем лжи и обмана, а не учеником в школе истины. И действительно: самая свирепая гордыня рождается, прежде всего, из чувства бессилия.

По поводу первого окрика хорошо сказал тогдашний редактор «Военно-исторического журнала» генерал-майор Виктор Филатов:

«Давно известно, что демократия без диктатуры вырождается в анархию, а диктатура без демократии — в диктатуру личности. Кажется, мы опровергаем истину: у нас плюрализм стремительно перерождается не в анархию, а в самую махровую диктатуру личности или группы личностей. Сегодня на нас делает «топ» советник чужого посольства. А завтра? Посольские только в двух случаях храбрые: от бескультурья и когда за спиной чувствуют силу вооруженную. Плохи наши дела, если нашим областным газетам уже делают выволочку и предписывают, что им можно печатать, а чего нельзя. Да еще в какой форме! В форме директивного письмо но официальном бланке. Будто из какого-то департамента цензуры.

Я уверен, если бы у нашего МИДа имелась более патриотическая позиция, ни один бы не токмо советник посольский, а чужой президент не посмел бы отправить в наш Орел подобное письмо. Или МИД считает, что у нас уже нет ничего за спиной? Как говорится, за что боролись, на то и напоролись?»

А что касается второго окрика, то редакция тоже ответила ДОСТОЙНО:

«Однако, познакомившись с другими материалами, мы усомнились в этой версии, поделились сомнениями с читателями. Теперь получив много новых фактов и свидетельств, полагаем: «катынское дело» — это большая ложь, запущенная в обращение Геббельсом и омрачающая отношения между нашими народами почти полвека».

Достойная отповедь нахрапистому советнику по печати…

Силу, ум, мощь нельзя унизить, им мстят, поднимая на них пыльную бурю словесного гонения, но она, эта буря, не разрушительна для страны-победительницы. Советский Союз доказал это Победой в 1945 году.

Польша же жизнями многих советских солдат и офицеров, силой нашего оружия обрела второе рождение — стала опять независимым государством. А горькие и обидные слова в адрес своих освободителей — это от отчаяния, а отчаяние, как давно известно — горе слабых.

Конечно, надо признать и то, что проводимая сразу же после войны Советским Союзом политика навязывания собственных экономических стандартов, политического опыта странам народной демократии вызывала у многих сомнения в правильности пути, а иногда и открытого неприятия.

Тон назойливых, а порой менторских поучений из Москвы устраивал не всех. Максимально это проявилось в Польше в силу особенностей национального менталитета, а также непростых исторических взаимоотношений с Россией на протяжении многих столетий.

Когда коммунистические руководители Польши стали все чаще и чаще заявлять о строительстве «социализма с национальным лицом», тут же подняли голову скрытые и явные недоброжелатели — националисты.

Под видом любви к стране, не квасного патриотизма, самоуважения, «польскому обществу стал навязываться искаженный взгляд на мир, в котором Польша занимала центральное и исключительно героическое место, а во всех ее несчастьях обвинялись другие страны, прежде всего соседи».

Польские легенды о силе и мощи страны, о ее освободительных войнах и героическом и умном народе с годами массово отливались в бронзу, высекались в камне, печатались в книгах, тиражировались в киношных эпопеях и прочнее.

Советский Союз, хотя и вышел победителем из войны, был сам гол, как сокол, поэтому той жизни, как на Западе, он Польше, как и другим странам, обеспечить не смог. Выбитое войной трудоспособное мужское население заменяли женщины и дети. После такой тяжелой сечи советские люди опять вынуждены были воевать на фронте, только теперь-на трудовом.

Голод и холод, беспризорники и проблемы с жильем сопровождали страну на протяжении нескольких лет. Но несмотря на это Польской народной республике только в послевоенное время была оказана солидная помощь. Руками советских специалистов в Варшаве сооружается огромный по тем временам небоскреб — Дом советско-польской дружбы, строятся ряд металлургических и машиностроительных заводов, идут практически бесплатные поставки сырья и продовольствия, что сказывается на снижении безработицы.

Несмотря на эту бескорыстную помощь, часть руководства Польши отплатило советскому, а затем и российскому государству черной неблагодарностью, появившейся не без помощи Запада и США.

Неблагодарность, опять же, своего рода слабость. Я никогда не видел, чтобы деятельные люди когда-либо были неблагодарны. В политике это, к сожалению, случается довольно часто. «Почти все люди охотно расплачиваются за мелкие одолжения, — говорил Ф. Ларошфуко, — большинство бывает признательно за немаловажные, но почти никто не чувствует благодарности за крупные».

Не почувствовал такой благодарности и восточный сосед Польши — Советский Союз.

Вот и эти окрики советников из польского посольства тому подтверждение.

Пройдет неполных 15 лет и главный редактор журнала «Новая Польша» профессор Ежи Помяновский в № 5 за 2005 год скажет, что надо «…извлечь гласные правовые последствия из памятного, заслуживающего уважения акта высших российских властей. Президент Российской Федерации Борис Ельцин вручил исторические документы — в том числе постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года — президенту Польши Леху Валенсе, торжественно подтвердив, что польские офицеры, интернированные в Старобельске, Козельске, Осташкове, были казнены весной 1940 года по приказу Сталина».

Правда, Е. Помяновский допустил традиционную польскую неточность. Президент Ельцин лично не вручал документы Валенсе. Их передал ельцинский архивист с задатками Потрошителя исторических документов господин Пихоя.

Однако польскому профессору уж очень хотелось до предела повысить, как писалось в «Тайнах Катыни», статус события. Это, между прочим, характерный для катынского дела пример — беззастенчивое искажение польской стороной, казалось бы, всем известных фактов.

Так как ум нельзя унизить, ему мстят, поднимая на него гонения. Такое гонение Россия стала испытывать со стороны Польши как только появились признаки распада Советского Союза. И запрыгали блохи на подушке — больное тело стали бить и чужие, и некоторые «свои», думающие, что с уничтожением архивных документов комиссии всемирно известного академика Н.Н. Бурденко, они останутся только с «архивными» фальшивками. Ставка делалась и на время, мол, с годами вымрут свидетели. Однако, рукописи не горят, они нетленны, а фальшивки со временем себя разоблачают.