Патрик О'Брайан - Каперский патент

— Какое счастье снова двигаться! — воскликнул Стивен. — Как же корабль несется!

Он поймал мрачный взгляд Джека Обри, полный сдерживаемого гнева, обратил внимание на его плотно сжатые губы, заметил мрачные лица шкафутных и ютовой команды, всеобщую тишину и под громогласное «Руль под ветер» пробормотал:

— Спустимся-ка мы снова вниз.

Они зарисовывали свои образцы при свете из огромного кормового иллюминатора, и когда вошел Киллик, Стивен поинтересовался у него:

— Киллик, расскажи, пожалуйста, какова ситуация в целом?

— Что ж, сэр. Насколько я вижу, мы можем спокойно собираться и возвращаться домой. Мы лавируем против ветра так тяжко, как можем, горбатимся, «все к повороту» каждую склянку, а что в итоге? Не больше мили к югу в час. А если ветер усилится, если придется убавлять брамсели, то вообще станем дрейфовать. Посудина может идти очень круто к ветру, но и ее сносит немного. А если задует надолго, то нас точно отнесет на север.

— Но естественно, — встрял Мартин, — если ветер нас удерживает, он должен делать то же с «Азулом».

— Ох, — воскликнул Киллик, чуть ли не воя — разве вы не видите, что этот так называемый «Азул» идет на запад? Не на юг, как мы, а на запад? Из Кадиcа на Сан-Мигел? Ветер у него с траверза, с траверза, — при этих словах он показал на борт, чтобы стало понятнее, — так что эти пидоры, у которых ветер отходит из парусов, стоят себе со сложенными руками, поплевывая с подветренного борта, как венец творения, и делают себе без труда шесть или семь узлов, унося наш законный приз…

На этих словах Киллик начал задыхаться от возмущения.

Но тот же самый Киллик на следующее утро, в среду, стоял у постели доктора с сияющим лицом, тряся подвесную койку за веревки и повторяя: «Наилучшие пожелания от капитана, и хочет ли доктор увидеть прекрасное зрелище? Наилучшие пожелания от капитана, и хочет ли доктор увидеть…»

Когда Стивен выскользнул из койки, то заметил, что палуба наклонена как минимум на двадцать пять градусов. С осторожностью держась за переборку, он влез в бриджи, напялил на себя позорное старое пальто и, моргая, выбрался навстречу сияющему дню.

«Сюрприз» шел прямым курсом, вода пенилась под подветренными поручнями и высоко взлетала брызгами из-под кат-балки. Сильный ветер уже немного не подходил для лиселей, но со старой привычкой Джека натягивать в качестве дополнительных лось-штагов перлини и легкие тросы, фрегат все же поднял брамсели и несся вперед прекрасным ходом — счастливые моряки столпились на наветренном шкафуте, а с полубака слышался смех.

— Вот вы где, доктор. — воскликнул Джек. — Доброе утро. Разве не прекрасно? Ветер обернулся черным шквалом вскоре после того, как вы уснули, и начал задувать с вест-тень-зюйда во время утренней вахты. Думаю, сменится на норд-вест. Но пойдем со мной — осторожно!

Он привел его, все еще моргающего и не проснувшегося, к кормовым поручням.

— Вон они. Вот для чего я тебя разбудил.

Вначале Стивен не понял, в чем дело, а потом разглядел — море с подветренной стороны заполнили киты. Огромное стадо кашалотов шло в одном направлении, проходя впереди, позади, кругом и сквозь стадо гренландских китов, двигавшихся им навстречу. Куда ни глянь, всюду огромные темные тела всплывали, фонтанировали, иногда лежали на поверхности воды, но чаще дружно ныряли почти одновременно, поднимая над водой огромные хвостовые плавники. Некоторые подходили так близко, что доктор слышал их дыхание — сильный, практически взрывной выдох и тяжелый вдох.

— Господи, Господи, — наконец-то произнес он. — Какое величие творения.

— Как же я рад, что ты их увидел, — ответил Джек. — Через пять минут было бы поздно.

— Жалко, что я не сказал Мартину.

— А он уже к этому времени поднялся. Посмотри, он на крюйс-марсе.

Там он и оказался, бесстрашная душа, и они помахали друг другу носовыми платками. Когда Стивен убирал свой, то посмотрел тайком на солнце. Оно висело с левой руки, невысоко над горизонтом. Так что корабль мчался к желанному югу, и наконец-то можно безопасно сказать:

— Поздравляю с благоприятным ветром.

— Большое спасибо, — улыбнулся Джек, но все же потряс головой. — Лучше поздно, чем никогда. Давай выпьем кофе.

— У тебя мало надежды, боюсь, — сказал Стивен в каюте, удерживая кофейную чашку, как только мог.

— Признаюсь, немного. Но если ветер сместится к норду и удержится, то есть шанс, что мы успеем пройти дистанцию, если ничего не сорвет, — добавил он, дотронувшись до столешницы.

К полуденному наблюдению ничего не сорвало. Выяснилось, что «Сюрприз» прошел восемьдесят семь миль к югу, почти все — начиная с утренней вахты.

Ветер, хотя и не такой сильный, все еще поворачивал в нужную сторону. Вскоре после обеда установили первые лисели. Все матросы с пристальным вниманием следили за операцией. Некоторое время спустя показания лага «Десять узлов и три сажени, сэр, с вашего позволения» встретили радостным смехом от шкафута до полубака.

Корабль наполнился воскресшей, бьющей ключом надеждой. Не разделял ее только Падин. Утром Стивен ограничился припарками, надеясь так справиться с возможным нарывом. В полдень он накормил Падина супом с ложки и обновил припарки. Но в послеполуденную вахту боль усилился. Падин выбрался из подвесной койки, открыл шкафчик с лекарствами и принял дозу лауданума. Он постоял, оценивая бутылку — длинную, тонкую капельную колбу с отметками на боках.

Поразмыслив между спазмами боли, он спрятал бутыль под куртку и зашел в каюту мистера Мартина. В этой части корабля он никого не встретил, да никто бы и не обратил внимания — он присматривал за мистером Мартином так же, как и за доктором.

Здесь он нашел бутылку бренди, долил его в лауданум до прежней отметки, потом долил в бренди воды, после чего бутылки поместил по рундукам, а себя — в койку. Он пребывал в одиночестве, не только потому что большинство матросов активно радовались скорости фрегата, но и потому что крик «Парус!» с марсовой площадки собрал всех — и из кладовых, и от стеллажей для тросов, и с настила цепного ящика.

Парус уже видно было с палубы, милях в пяти с подветренной стороны. Но «Сюрприз» поднял столько парусов, а полубак так часто заливало водой, что отчетливо рассмотреть встречное судно не получалось даже с марса. Но Джек, взгромоздившись на грот-брам-салинг, над брамселем (место, знакомое с юности, когда он служил на этом же кораблем мичманом), обозревал весь горизонт. Незнакомец, хотя и с прямым парусным оснащением, вряд ли мог быть «Спартаном» — помимо всего прочего, слишком к северу для него. Несмотря на испанский флаг, скорее всего это британец — с квадратной кормой, английской постройки. Наверняка вест-индиец.