Дмитрий Пучков - «Рим». Мир сериала

Д. Пучков:Месяц прожить, не считая тряски на телеге…

К. Жуков:Учитывая, что они должны тайно туда попасть, а значит, им нельзя просто так явиться в порт, купить, так сказать, первый класс и поехать в Рим. Хотя это тоже займет время. А им нужно как-то хитро доехать до Иудеи, да? До Иудеи ехать месяц, если таким вот способом, как они едут. Если он столько проживет, он выживет после этого наверняка. Это, к сожалению, современное упрощалово. Если бы они доехали до Италии, там напоролись на блокпост или на пущенных по следу сыщиков и где-нибудь на подъезде к Риму его бы смертельно ранили – этому можно было бы поверить. А тут весь мир скомкан. Какая разница, где эта Иудея, где Египет, где Рим – американцам все равно. Для них это где-то далеко и где-то в одной точке.

Д. Пучков:Если мальчик был настолько важен, то его должен ловить не один человек, а десять легионов.

К. Жуков:На мой взгляд, зря так сделали. Было бы драматически еще сильнее – они уже почти приехали и все…

Д. Пучков:Согласен.

К. Жуков:Рим уже за холмом, считай, дома. Ну и тут ниндзя какие-нибудь. Это было бы сильнее и при этом абсолютно правдоподобно.

Д. Пучков:Разумнее.

К. Жуков:Потому что со смертельной раной на телеге, потом на корабле, потом снова на телеге трястись до Рима месяц – это в лучшем случае…

Д. Пучков:По уму-то надо было: только-только до дома довезли – со всеми простился, испустил дух. Вот еле-еле успели. Так правильнее было бы.

К. Жуков:Но тем не менее все это полная ерунда, потому что по факту Цезариона-то убили сразу же, как только нашли. Была проведена серьезная спецоперация, где каждый смотрел за каждым, потому что это было бы страшнее, чем Марк Антоний-самозванец. Сын Цезаря, настоящий по крови, да еще от египетской царицы. Там все было обставлено так, чтобы не возникло никаких двойных толкований – убили и убили, без вариантов.

Д. Пучков:Жестоко.

К. Жуков:У него после поражения Марка Антония шансов выжить никаких не было.

Д. Пучков:Ну а тут мама с дочей: «Ну что, выбрала платье? Думаю, тебе надо надеть синее». – «Я не пойду», – говорит мама. «У тебя нет выбора». – «Мне нехорошо».

К. Жуков:Это они к триумфу готовятся.

Д. Пучков:«Неудивительно. Здесь сам вулкан задохнется. Сегодня не только его триумф, но и твой, мать первого гражданина. Ты должна быть счастлива». – «Ура». – «Я всю жизнь смотрела, как ты стремилась к этому моменту. И что теперь?» Ну и тут дочка: «А я не знаю, что делать мне, если сдашься ты?»

Вроде получили, что хотели, а счастья-то нет. Какая цена за это заплачена.

А человек-газета уже орет: «Сегодня мы празднуем триумф нашего любимого императора – Гая Октавиана Цезаря – и славное возрождение нашей республики. В третьем часу вся торговля прекратится. Священный путь должен быть освобожден. Нарушители будут подвергнуты порке».

К. Жуков:Приезжает Пуллон, привозит Ворена в Рим, а сам является в расположение.

Д. Пучков:Дети там злобные:

«Зачем ты его сюда привез?» – «А он хочет увидеть вас. Он ранен и, наверное, скоро умрет. Он должен был умереть несколько недель назад. Но хотел вернуться домой. Теперь долго не протянет». – «Спасибо, лекарь Пуллон».

К. Жуков:Начало триумфа.

Д. Пучков:Забегает Ливия: «Надеюсь, все готовы. Жаль, мать Атия не смогла присутствовать. Боюсь, муж воспримет это как оскорбление». – «Она не хотела его оскорбить». – «Я знаю, какая она ранимая. Но дорогой Октавиан так щепетилен в области публичных мероприятий – все должно быть идеально». – «Он прислушается к твоему мнению, уверена. Он простит ее, если ты замолвишь словечко». – «Замолвлю. Непременно». – «Пора, по старшинству, пожалуйста».

И тут Атия: «Здравствуйте!» – «Матушка». – «Да, я здесь». – «Давайте покончим с этим спектаклем». – «Я, конечно, не против, но первой должна идти я. Если спросишь у жрецов – они скажут, что жена идет первой».

Ответ Атии: «Да мне все равно, что говорят жрецы. Я не позволю, чтобы злобная мелкая потаскушка вроде тебя шла впереди меня. Первой пойду я». – «Я, конечно же, не обижусь. Ты не в себе». – «Да я знаю, кто ты, я вижу тебя насквозь. Сейчас ты клянешься, что когда-нибудь уничтожишь меня. Запомни, женщины посильнее тебя клялись это сделать. И где они теперь?»

Начинается триумф. Все дружно кричат: «Цезарь, Цезарь!»

К. Жуков:Я не понял – по фильму Ливия себя как злобная мелкая потаскуха проявить не успела. Она вообще себя никак не проявила – появилась, похлопала глазами, занималась всякими извращенными действиями полового свойства с Октавианом.

Д. Пучков:Была крепко отодрана.

К. Жуков:И по-моему, все. Она пару раз что-то ему в ухо сказала, когда они в постели лежали. Что на нее так крыситься? Я уж молчу, что Атия к тому времени умерла давно. Ну ладно, допустим, не умерла – чем Ливия-то плохая? Может, они рассчитывали в третьем сезоне раскрыть ее с лучшей стороны? В общем, зря это все сделали. Ну и чисто для справки: Октавиана провозгласили императором через три года после описанных событий. В 27 году.

Д. Пучков:Не быстро.

К. Жуков:В 30 году Цезариона убили. Марк Антоний и Клеопатра покончили с собой, а Октавиана провозгласили императором в 27-м.

Д. Пучков:«Пуллон, мы думали, ты погиб».

К. Жуков:Он в расположение явился.

Д. Пучков:«Нет, может, когда-нибудь, но не сейчас». – «Я рад, что ты жив. Старые друзья – редкая роскошь, мы многое пережили вместе». – «Да. Я послал тебя искать Цезариона, что случилось?» – «А я нашел его. Он мертв». – «Ты уверен?» – «Я лично его убил». – «Как?» – «Перерезал глотку». – «Где это было?» – «В пустыне, в милях сорока к югу от Александрии. Я вез его голову, чтобы показать тебе, но она сгнила, его было уже не узнать, и я ее выкинул».

К. Жуков:Отлично все рассказал.

Д. Пучков:Отчитался.

К. Жуков:Ему, конечно, должны были сказать: «Да, да, да, охотно верю».

Д. Пучков:«А Люций Ворен умер? Жаль». – «Да». – «Он был хорошим человеком. Полагаю, ты ждешь вознаграждения?» – «Я об этом не думал, но не откажусь». Служебные обязанности не исполнил, но денег получил. «Ну как?» – спрашивает маленький Цезарион. «Он поверил». – «Брат Ассирис, дай мне дожить, чтобы плюнуть ему в рожу и напомнить об этом дне». Чисто мальчик с Кавказа – не может удержаться. Красиво говорит.

«Разве я не говорил прекратить подобную болтовню». – «Болтовня – да это мой священный долг. Клянусь своей кровью, что не успокоюсь, пока не отомщу за мать и не верну имя отца».

Ну и лучшая фраза сериала: «Кстати, насчет твоего отца».