Дмитрий Пучков - «Рим». Мир сериала

Д. Пучков:Если так показывают в фильме, то зритель должен глубоко погрузиться в исторические и политические реалии.

К. Жуков:Так это же объяснить несложно.

Д. Пучков:Рядовому зрителю? Вот когда кто-то кого-то на хер послал – другое дело! Кривляние, слюни, вопли, слезы – это всем предельно понятно.

К. Жуков:А тут видно, что создатели фильма с историей-то знакомы, потому что тема о завещании Марка Антония в самом деле имела место.

Д. Пучков:Я бы сделал так: Поска приплыл из Александрии, побежал к Октавиану и сказал…

К. Жуков:«А вот там…»

Д. Пучков:«Вы забыли про такой интересный момент, там лежит завещание…»

К. Жуков:Спрятано.

Д. Пучков:Тогда никаких вопросов. А Октавиан воскликнул бы: «О! Поска, ты настоящий друг!» – и отправил взвод солдат отнимать завещание. Весталки бы визжали…

К. Жуков:Их бы по жопам шлепали.

Д. Пучков:Да.

К. Жуков:Прикольно!

Д. Пучков:Ножнами. Это был бы правильный ход.

К. Жуков:Конечно. «Ножны» на латыни звучат как «вагина».

Д. Пучков:Да. А гладиус, он же меч, вкладывается туда.

К. Жуков:И вот уже человек-газета распинается.

Д. Пучков:«Отвергнув свою любящую жену Октавию, Марк Антоний сочетался с колдуньей Клеопатрой, пообещав ей власть надо всем Римом». Пропаганда заработала. «Он поклоняется псам и рептилиям, он красит глаза сажей, как проститутка, он пляшет и играет на кимвалах во время гнусных египетских обрядов». Танцевать было нельзя.

К. Жуков:Нормальные мужики не танцуют. Ни в коем случае!

Д. Пучков:Они стоят, смотрят.

К. Жуков:Они скорее лежат с бухлом.

Д. Пучков:И хорошо про гнусные египетские обряды. Молодцы!

К. Жуков:Я что-то не помню, чтобы в пропагандистских памфлетах кто-то говорил, что Антоний пляшет. Говорили, что его подручные пляшут, а он среди них возлежит. Антоний сам налил, так сказать, на мельницу Октавиана много воды, потому что считал себя эллинистическим правителем, а для них было в порядке вещей объявить себя богом, и его объявили богом еще в начале всей этой истории. Его объявили Дионисом. А уже в Египте он стал говорить, мол, вы знаете, так получилось, ну просто раньше никто не замечал, а на самом деле я, конечно, Осирис.

Д. Пучков:Я думаю, что для верующих граждан тех времен это было абсолютно нормально.

К. Жуков:Почему Осирис? Это же египетская дрянь! Это же предательство: почему ты не сын Зевса? Сказал бы, что сын Зевса, – мы бы все поняли. Зевс-то сыновей…

Д. Пучков:Поубивал.

К. Жуков:Я к тому, что он их оставил много, потому что запросто ходил к женам обычных людей.

Д. Пучков:Да, то лебедем прикинется, то быком…

К. Жуков:То золотым дождем.

Д. Пучков:Это вообще страшно!

К. Жуков:А Антоний прикинулся Осирисом – ну кто ж такое стерпит?

Д. Пучков:И подводится итог: «Кто не зарыдает, услыхав, что великий Марк Антоний…»

К. Жуков:Это Октавиан в сенате.

Д. Пучков:«…поклоняется чужеземным богам, что он бросил жену, ребенка и свою страну? Меня спрашивают, не сошел ли он с ума, не околдован ли он? У меня объяснений нет. Мы можем рыдать по нему, но мы должны исполнить свой долг. Он больше не римлянин, он египтянин. И что нам остается, кроме как сражаться с ним? Сражаться и уничтожить его!» Ловко базу подвели, ловко!

К. Жуков:Войска Антония находились уже в Греции. А войска в Греции – это вторжение. По закону его войска должны были находиться в Египте. Ну ладно бы он в Армению отскочил. В конце концов, это на благо республики, потому что он территорию не просто так захватил – он к республике ее присоединил. Он умрет, а Армения достанется уже Риму. Но в Греции его войскам находиться было не положено. Марк Антоний был уверен, что в Риме его поддерживают больше, чем Октавиана, тем более что сенаторы в таком количестве к нему сдернули, включая двух законных консулов… Кстати, Октавиан нарушил закон, назначив избрание новых консулов до истечения срока полномочий предыдущих. Этого делать было категорически нельзя, поэтому законные основания у Марка Антония имелись, и была надежда, что именно его поддержат, а не Октавиана. Запутано все было чудовищно!

Д. Пучков:Вот каша, блин!

К. Жуков:Это мы сейчас, зная, чем все кончилось, можем сказать, что Антоний ошибался. А тогда из Египта это было неочевидно. Тем более что у Марка Антония был серьезнейший флот, который ушел с ним как с триумвиром в Египет, плюс египетский флот. К нему примкнуло много помпеянцев, среди которых была масса специалистов по ведению морской войны. Соответственно, козыри у него были мощнейшие. Октавиану нужно было собирать войска. И окружающие понимали эту необходимость. Потому что они знали: если Антоний победит Октавиана и захватит Рим, то всех, кто поддержал Октавиана, ждут интересные события.

Д. Пучков:Призовут к ответу.

К. Жуков:Да, придется чем-то жертвовать (деньгами, недвижимостью). Возможно, придется бежать в какую-нибудь Фракию… Короче говоря, все, кто мог что-то решать в Риме, серьезно нервничали, и когда Октавиан обращался с этим воззванием, он знал, к кому обращается. В Риме рассказывали, что Антоний пляшет, скачет, колдует. В это время Антоний рассказывал то же самое об Октавиане. Причем оба они на 90 % опирались на истину, только немножко привирая, как положено хорошей пропаганде. Антоний всем говорил: этот святоша нам рассказывает, что я как-то не так себя веду, а вы посмотрите на него – он угнал у сенатора законную жену на шестом месяце беременности. Это как вообще называется? И тут же добавлял, что Октавиан так делает постоянно. Вы там с ним вась-вась, поддерживаете, а он, между прочим, ваших законных жен перетрахал. Им недоставало CNN и интернета – все было бы гораздо круче. А так довольно долго ходили письма, памфлеты, воззвания, но не все их слышали.

Д. Пучков:И вот Пуллон призван пред светлый лик. «Мой старый друг, рад тебя видеть! Присаживайся. Поска говорит, наш друг Ворен поддерживает Антония даже сейчас». – «Ворен преданный человек». – «Он передает тебе привет и просит поцеловать за него детей». – «С ним все хорошо?» – «Ну ты же его знаешь – железный, как всегда». – «Вы с ним по-прежнему друзья?» – «Да». – «Очень скоро я пойду на восток, чтобы покончить с Антонием. Хочу, чтобы ты отправился со мной». – «Зачем?» – «Ты близок с Вореном, а он близок к Антонию. Ты мог бы выступить в качестве посредника – возможно, так мы избежим лишнего кровопролития». – «Не хочу с тобой спорить, но это маловероятно». – «Разумеется, некоторым придется умереть».