Бернард Корнуэлл - Меч Королей

— Чуть-чуть, немного. Но предпочла бы уметь.

— Тогда ты сможешь научить их тому немногому, что умеешь.

— Тогда Алайна сможет читать молитвы, — сказала Бенедетта.

— Я умею молиться! — произнесла девочка.

— Ты говоришь на английском? — изумился я.

— Конечно же, говорит, — поморщилась Бенедетта. — Её отец — сакс. Мы найдём и её отца, и мать, да?

— Если сможем.

Однако всё, что мы могли сделать, вернее, всё, что я надеялся сделать, пришлось отложить до возвращения Алдвина и Рэта. Они появились только на исходе дня, и довольно ухмыляясь, спустились по склону. Я увёл мальчишек в подвал, где Финан и все остальные могли их выслушать.

— На верфях не сильно много стражников, — сказал Алдвин. — Они ходят взад-вперёд тремя отрядами. По шестеро в каждом.

— Все с копьями и щитами, — добавил Рэт.

— На большинстве щитов птица, — продолжил Алдвин, — а на некоторых просто крест.

— Маловато людей для такой протяжённой гавани, — сказал Финан.

— Дом работорговца — возле моста, — объяснил Алдвин. — Там у него и причал, но мы туда попасть не сумели.

— С какой стороны? — спросил я.

— Со стороны моря, господин, — ответил Алдвин.

— Мы не смогли попасть на причал, — объяснил Рэт, — потому что там деревянный забор.

— Но в досках нашлась дырка, — сказал Алдвин. — И там есть корабль.

— Мы заглянули через дыру! — гордо объявил Рэт, которому я дал бы лет семь или восемь.

— Какого размера? — спросил я.

— Большая дыра! — Рэт развёл грязные руки на ширину примерно двух пальцев.

— Корабль, — терпеливо уточнил я.

— Корабль? Большой, господин, — сказал Алдвин. — Длинный!

— И только один корабль?

— Только один.

— А вход там с улицы? — спросил я.

— Большие ворота, господин. Здоровенные! Внутри люди с копьями.

— Вы заглянули в ворота?

— Мы дождались, господин, пока они не открылись, и не вышли люди. Внутри мы видели стражу.

— Могучие воины, аж трое, — добавил Рэт, широко распахнув глаза.

— Три стражника — это пустяк, господин, — вставил Беорнот.

— Но шум, который мы поднимем, ломая ворота, привлечёт восточных англов, — возразил я. — Это близко к мосту, там полно этих мерзавцев.

— Должны же быть и другие корабли, которые можно украсть, — предположил Финан.

— А на других кораблях мы не видели вёсел, — ответил Алдвин.

— Они обычно лежат между скамьями для гребцов, — сказал я.

Алдвин кивнул.

— Ты велел там посмотреть, но мы ни одного не увидели.

А значит, подумал я, восточные англы забрали все вёсла, чтобы не дать людям бежать.

— Кроме корабля работорговцев, — добавил Алдвин.

— На нём есть вёсла?

— Я думаю, да, господин, — его голос звучал неуверенно.

— Такие длинные, господин, как палки, — влез Рэт. — Есть, господин, я сам видел!

— Нам нужны вёсла, — сказал я и усомнился, смогут ли несколько человек провести на вёслах большой корабль вниз по реке. — А парус был?

— Привязан на палке, как ты и сказал, господин.

Алдвин имел в виду рей. Но если боги не будут добры к нам и не пошлют западный ветер, идти на краденом корабле под парусом вниз по реке будет непросто. Нам нужны вёсла, а я полагался на слова мальчика, который сам не уверен в том, что видел.

— Мы не можем здесь оставаться, — сказал я.

Никто не ответил. Я думал о том, что восточные англы не могут вечно держать город закрытым. Одни торговые корабли прибывают, другие захотят уйти, да и Этельхельм захочет получить доход от таможенных пошлин. А значит, судоходство продолжится, и если мы подождём, возможно, появится шанс захватить один из таких кораблей. Однако мысли мои возвращались к Гуннальду-работорговцу. Может быть, потому, что я дал обещание Бенедетте? Я посмотрел на её удлиненное сосредоточенное лицо, и в тот же миг она подняла взгляд на меня. Наши глаза встретились. Она ничего не сказала, и выражение её лица не изменилось.

— У нас нет выбора, — сказал я. — Уходим сегодня ночью.

— Лорд Варин запретил людям выходить ночью на улицу, — заметил отец Ода.

Но я стоял на своём.

— Уходим ночью. Перед рассветом.

— Точите свои мечи, ребята, — негромко добавил Финан.

Я сказал, что выбора у нас нет, но, конечно, он был. Жизнь, проведённая в войнах, научила меня, что вступать в бой, не рассчитав всё заранее, чаще всего означает обречь себя на поражение. Случается, что битвы происходят внезапно, но большая часть планируется. Даже тогда сражение может пойти не так, самые верные планы могут быть разрушены планами врага, но хороший военачальник старается разузнать и разведать о противнике всё, что может. А я полагался лишь на сообщение двух мальчишек.

Они видели корабль, на котором, по их мнению, имелись вёсла, и видели трёх охранников. Беорнот был прав, три охранника — это ничто, но шум, который мы можем поднять, прорываясь в поместье работорговца и сражаясь с его людьми, мигом привлечёт воинов, стерегущих мост. Кроме того, есть ещё приказ Варина — горожанам запрещается выходить ночью на улицы. Значит, прежде чем мы уведём корабль, придётся, оставаясь незамеченными, добраться до дома работорговца, а потом бесшумно проникнуть в его имение. Так что да, выбор был, и разумный человек подождал бы, пока город вернётся к повседневной жизни, пока люди не смогут ходить ночью по улицам, а стража в гавани утомится и станет беспечной.

Но могли ли мы ждать? Одна только вонь выгребной ямы — достаточная причина, чтобы уйти. Варин захватил город, но пока как следует не обыскал. Оставалась опасность, что он разошлёт людей проверять развалины и подвалы Лундена, искать врагов, которые, как он знает, выжили при взятии города. И ещё — скоро к нему придёт подкрепление из Восточной Англии и Уэссекса.

— У стражи, которая патрулирует улицы, есть при себе щиты? — спросил я.

— У тех воинов, что в гавани — есть, — сказал Алдвин. — Но они их не носят.

— Их щиты сложены отдельно?

— Да, господин.

— А та стража на улицах, что мы видели, щитов не носила, — сказал отец Ода.

— У стражников возле городских ворот щиты есть, — добавила Бенедетта.

Это имело смысл. Обитые железом ивовые щиты тяжелы. Стражники возле стен Беббанбурга щитов с собой не носили, хотя всегда имели их под рукой. Щит — последнее, что воин берёт перед боем, и первое, что отставляет в сторону после. Люди, патрулировавшие улицы, сталкивались только с мирными горожанами, а не с дико вопящими воинами в кольчугах, значит, щит для них — просто лишнее бремя.

— И у нас нет щитов, — с кривой улыбкой добавил Финан.

— Значит, мы не будем выглядеть странно, идя по улице без щитов, — сказал я. — Но зато у нас есть дети.

На мгновение показалось, что Алдвин готов возмутиться и заявить, что он не ребёнок, но любопытство победило негодование.