Бернард Корнуэлл - Меч Королей

Я подошел к нему, перешагивая через тряпки и солому. Присел на корточки и посмотрел в его темные глаза.

— Если предашь нас, Алдвин, враги дадут тебе шиллинг. Может быть, два шиллинга. Но если окажешь мне услугу, я дам тебе золото, — я вынул из кошеля монету и показал ему. Он уставился на нее, потом посмотрел мне в глаза и снова на монету. Он молчал, но во взгляде я видел голод. — Ты знаешь его? — спросил я, кивнув в сторону Осви.

Он посмотрел на Осви, потом на меня.

— Нет, господин.

— Погляди на него. — Мальчик недоуменно нахмурился, но послушно посмотрел на Осви, освещенного огнем костерка. Алдвин увидел воина с подстриженной бородой, кольчугу тонкой работы, расшитый пояс с маленькими серебряными пластинами. — Скажи ему, кто ты, Осви, — велел я, — и кем ты был.

— Я воин Нортумбрии, — гордо сказал Осви, — но когда-то был таким как ты, мальчик. Я жил в этом погребе, воровал еду и убегал от работорговцев, как вы. Потом я встретил моего господина, и с тех пор он платит мне золотом.

Алдвин снова посмотрел на меня.

— Ты в самом деле лорд?

Я проигнорировал вопрос.

— Сколько тебе лет, Алдвин?

Он пожал плечами.

— Не знаю, господин. Двенадцать?

— Ты главный среди этих ребят?

Он кивнул.

— Я забочусь о них, господин.

— Ты жестокий?

— Жестокий? — нахмурился он.

— Ты жестокий? — снова спросил я.

Он все еще казался озадаченным этим вопросом и вместо ответа взглянул на своих товарищей. Ответила одна из девочек.

— Он может ударить нас, но только когда мы делаем что-то не то.

— Если будете служить мне, — сказал я, — я буду хорошо платить всем вам. И да, Алдвин, я лорд. Я великий лорд. У меня есть земля, корабли и воины. И в свое время я вышвырну врагов из этого города, их кровь зальет эти улицы, псы станут грызть их кости, а птицы выклюют им глаза.

— Да, господин, — прошептал он.

Я надеялся, что сказал ему правду.

Спирхафок исчез, каменная пристань опустела, на террасе не лежало никаких тел.

Мои новые воины принесли вести, точнее, Алдвин со своим младшим братом вышли на разведку и вернулись, бурля от счастья из-за успешно выполненного задания. Отец Ода пытался отговорить меня от того, чтобы вовлекать их, твердил, что искушение предать нас будет для них слишком велико, но я видел в молодых глазах Алдвина жажду. Не жажду предательства, не жажду удовлетворить алчность, а жажду принадлежать к чему-то, что-то значить. Они вернулись.

— Там были воины, господин, — взволнованно сказал Алдвин.

— Что нарисовано на их щитах?

— Птица, господин. — Городские дети не отличили бы ворону от чайки, но я предположил, что птица, какая бы она ни была, знак Восточной Англии.

— И никаких трупов?

— Нет, господин. И крови тоже.

Разумное наблюдение.

— Как близко вы подобрались?

— Мы вошли в дом, просили подаяние.

— А они что?

— Один дал мне по голове, господин, и велел выметаться.

— И вы вымелись?

— Да, господин, — ухмыльнулся он.

Я дал ему серебро и пообещал золото, если продолжит служить мне. Значит, Спирхафок ушел, что стало для меня облегчением, но оставалась вероятность, что в море у входа в Темез поджидал флот Восточной Англии, и этот флот мог захватить Берга и мой корабль. Я дотронулся до молота, молча вознес молитву богам и попытался выстроить план действий, но ничего не видел дальше насущной необходимости раздобыть еду и эль.

— Мы крадем, — ответил Алдвин, когда я спросил, как они добывают себе пропитание.

— Вы не сможете украсть достаточно еды для нас, — сказал я. — Придется купить.

— Нас знают на рынках, господин, — мрачно ответил Алдвин. — Они нас прогонят.

— И лучшие рынки за городом, — добавила одна из девочек.

Она имела в виду, что они в разросшейся саксонской части города к западу от римских стен. Люди предпочитали селиться там, подальше от призраков Лундена.

— Что тебе нужно? — спросил меня отец Ода.

— Эль, хлеб, сыр, копченая рыба. Что угодно.

— Я пойду, — сказала Бенедетта.

Я покачал головой.

— Для женщины пока еще опасно. Может быть, завтра, когда всё успокоится.

— В сопровождении священника она будет в безопасности, — заметил отец Ода.

Я посмотрел на него. Свет в погреб проникал лишь через щель в крыше, служившую также и дымоходом.

— Но мы разжигаем огонь только ночью, — рассказал мне Алдвин, — поэтому никто не замечал дым.

— Ты не можешь пойти, — сказал я Оде.

Он ощетинился.

— Это почему?

— Они тебя знают, отче. Ты из Восточной Англии.

— С тех пор я отрастил бороду, — спокойно ответил он. Короткую, аккуратно подстриженную бороду. — Или голодай, или позволь нам пойти, — продолжил он. — Если меня схватят, что они сделают?

— Убьют тебя, отче, — сказал Финан.

На лице священника сверкнула улыбка.

— Это лорд Утред известен как убийца священников, а не лорд Этельхельм.

— И что же они с тобой сделают? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Не обратят внимания или, что более вероятно, отправят к лорду Этельхельму. Он зол на меня.

— На тебя? Почему?

— Потому что я когда-то служил ему, — спокойно ответил отец Ода. — Я был одним из его духовников, но ушел от него.

Я удивленно уставился на него. Я впервые увидел Оду в компании Осферта, союзника Этельстана, а теперь узнаю, что он служил Этельхельму.

— Почему ты ушел? — спросил Финан.

— Он потребовал, чтобы мы все дали клятву принцу Этельвирду, а я, по совести, не мог этого сделать. Этельвирд жестокий, бессердечный мальчишка.

— А ныне король Уэссекса, — добавил Финан.

— Поэтому лорд Утред здесь, — все так же спокойно продолжил Ода. — Скоро убийца священников станет убийцей королей. — Он перевел взгляд с меня на Осви. — Ты пойдешь с нами, но без кольчуги и оружия. Я священник, леди Бенедетта назовется моей женой, а ты — нашим слугой, мы идем покупать еду и эль для братства Святого Эркенвальда. — Я знал, что в восточной части города есть монастырь этого святого. — Ты, мальчик, — отец Ода подозвал Алдвина, — последуешь за нами до городских ворот и вернешься сюда, если увидишь, что у нас сложности со стражей. А ты, господин, дашь нам денег, — улыбнулся он мне.

У меня всегда с собой кошель с монетами, тяжелый кошель, но я подозревал, что он быстро полегчает, если я не придумаю, как выбраться из города. Я дал отцу Оде пригоршню серебряных шиллингов. Мне не хотелось отпускать с ним Бенедетту, но, как сказал Ода, присутствие женщины и священника отведет подозрения.

— Они ищут воинов, господин, а не семейные пары, — убеждал Ода.

— Для женщины все равно опасно, — настаивал я.

— А что, только мужчины могут противостоять опасности? — возразила мне Бенедетта.

— С ней ничего не случится, — твердо сказал Ода. — Если кто-то оскорбит ее, я пригрожу адским пламенем и вечными муками Сатаны.