Бернард Корнуэлл - Меч Королей

Позади Этельхельма ехали два священника на меринах и шесть конных копейщиков. Копейщики явно охраняли Этельвирда и его дядю, как и всадник, чей высокий жеребец стоял слева от Этельхельма, всадник, который выглядел слишком большим для своей лошади. Это был Вармунд, огромный и зловещий, какой-то серый и потрепанный на фоне остальных всадников. Тусклая кольчуга, глубоко изрубленный клинками щит с намалеванным оленем, побитый шлем без нащечников. Вармунд ухмылялся. Он предвкушал наслаждение. Ему предстояло сломать вражескую стену щитов и убивать. Он как будто не мог дождаться начала бойни. Он соскочил с седла, насмешливо посмотрел на нас и плюнул.

Затем он вытащил меч. Вытащил Вздох змея. Мой меч. Узоры на стальном клинке отразили луч солнечного света, ослепив меня на мгновение. Вармунд еще раз плюнул в нашу сторону, повернулся и отсалютовал Этельвирду Вздохом змея.

— Мой король! — проревел он.

Мне показалось, что Этельвирд хихикнул в ответ. И он уж точно смеялся, когда всё его войско стало кричать: «Наш король! Наш король!» Они скандировали и колотили мечами по щитам, пока Этельхельм не поднял руку в кожаной перчатке, давая знак замолчать, а потом толкнул жеребца пятками, посылая его вперед.

— Он не знает, что ты здесь, — шепнул Финан, подразумевая Вармунда.

Я развязал нащечники, но высоко держал щит, наполовину закрыв лицо.

— Узнает, — мрачно буркнул я.

— Но биться с ним буду я, а не ты.

— Воины Мерсии! — крикнул Этельхельм и подождал тишины. Я заметил, как он пристально вглядывается в западные стены, и понял, что он высматривает сигнал о приближении войска Этельстана. Этельхельм перевел взгляд обратно на нас, не выказывая тревоги. — Воины Мерсии! — повторил он и махнул знаменосцу, чтобы выехал вперед, тот медленно замахал флагом — новым флагом, на котором олень Этельхельма подчинял себе дракона Уэссекса.

Этельхельм распустил украшенные золотой чеканкой нащечники шлема, чтобы люди видели его лицо: красивое, узкое и властное, чисто выбритое, с глубоко посаженными карими глазами. Он указал на флаг.

— Это новый флаг Инглаланда! Наш флаг! Ваш и мой, флаг единой страны под властью одного короля!

— Короля Этельстана! — выкрикнул кто-то из наших рядов.

Этельхельм проигнорировал эти слова. Он снова посмотрел на стены, а затем невозмутимо повернулся к нам.

— Одна страна! — сказал он, и его голос с легкостью донесся до людей на крепостных валах. Это будет наша страна! Ваша и моя! Мы не враги! Враги — это язычники, а где они? Где правят ненавистные северяне? В Нортумбрии! Присоединяйтесь ко мне, и обещаю, что каждый из вас получит часть богатств этой языческой страны. У вас будут земли! Будет серебро! Будут женщины!

При этих словах Этельвирд ухмыльнулся и сказал что-то Вармунду, который рассмеялся лающим смехом. Он по-прежнему держал в руке Вздох змея.

— Ваш король, — сказал Этельхельм, указывая на своего лыбящегося племянника, — это король Уэссекса, король Восточной Англии, и он предлагает вам прощение, милость и снисходительность. Он предлагает вам жизнь! — И снова быстрый взгляд на дальние стены. — Вместе мы сотворим одну страну для всех саксов!

— И всех христиан! — прокричал отец Ода.

Этельхельм посмотрел на священника и, должно быть, узнал в нем человека, который когда-то служил ему, но от отвращения сбежал. Однако он не выдал раздражения, просто улыбнулся.

— Отец Ода прав, — крикнул он, — мы создадим страну для всех христиан! А Нортумбрия — это земля Гутфрита Язычника, и вместе мы захватим его землю, и вам, жителям Мерсии, будут дарованы их фермы, леса, отары и стада, их женщины и пастбища!

Гутфрит? Гутфрит! Я в оцепенении уставился на Этельхельма. Гутфрит был братом Сигтрюгра, и если он на самом деле король, то мой союзник Сигтрюгр мертв. А если он мертв, если его погубила чума, то кто еще умер в Эофервике? Наследник Сигтрюгра — мой внук, но он слишком молод, чтобы править, и поэтому трон занял Гутфрит?

— Господин, — пробормотал Финан, подталкивая меня рукой с мечом.

— Сражаясь со мной здесь, — выкрикнул Этельхельм, — вы сражаетесь против помазанника Божьего! Сражаетесь за ублюдка, рожденного от шлюхи! Но если бросите щиты и вложите мечи в ножны, я отдам вам земли нашего настоящего врага, врага всего христианского Инглаланда! Я отдам вам Нортумбрию! — Он сделал паузу, и в наступившей тишине я понял, что люди Румвальда слушают, их почти убедили в том, что вот эта ложь и есть правда. — Я дам вам богатство! — обещал Этельхельм. — Я дам вам земли Нортумбрии!

— Она не твоя, чтобы отдавать! — проревел я. — Ты, вероломный ублюдок, задница, сын помойной шлюхи, кусок крысиного дерьма, ты лжец! — Финан попытался меня удержать, но я оттолкнул его и шагнул вперед. — Ты слизь из выгребной ямы, — плюнул я в сторону Этельхельма, — и все твои земли я отдам воинам Мерсии!

Он уставился на меня. И Этельвирд, и Вармунд. Вся троица медленно осознала, что я их враг, даже облаченный в такие разношерстные доспехи. И клянусь, на мгновение я заметил страх на лице Этельхельма. Страх лишь промелькнул, но Этельхельм промолчал, а его конь попятился.

— Я Утред Беббанбургский! — обратился я к стене щитов западных саксов. — Многие из вас сражались под моими знаменами. Мы сражались за Альфреда, за Эдуарда, за Уэссекс, а теперь вы умрете за вот это крысиное дерьмо! — я указал острием Осиного жала на Этельвирда.

— Убей его! — взвизгнул Этельвирд.

— Господин? — прорычал Вармунд своему хозяину.

— Убей его, — рявкнул Этельхельм.

Меня переполнял гнев. Гутфрит правит Нортумбрией? Внутри разлилась печаль, угрожая затопить меня целиком, но это чувство наткнулось на гнев. Ярость из-за того, что Этельхельм обещает отдать мою землю, а его мерзкий племянник станет королем Беббанбурга. Мне хотелось лишь убивать.

Но Вармунд тоже хотел убивать, и он был сильнее меня, и я вспомнил, как он проворен в бою. А еще он опытен, отлично владеет мечом, копьем и секирой. Он моложе меня, выше, его руки длиннее, и, вероятно, он быстрее меня. Я бы не уступил ему в скорости, если бы меня не истерзал его конь, протащив по полям, но я был изранен и устал.

А еще я разозлился. Это был холодный гнев, сдерживающий горе, желание уничтожить Вармунда и его репутацию, созданную за мой счет. Вармунд медленно шел ко мне, под тяжелыми сапогами похрустывал гравий ведущей к воротам дороги, на лице со шрамом застыла улыбка. Он не взял щит, только мой меч.

Я бросил свой щит на дорогу, переложил Осиное жало в левую руку, а правой вытащил дареный меч. Финан сделал последнюю попытку меня остановить, вытянув руку.

— Отойди, ирландская мразь, — прорычал Вармунд, — ты следующий.

— Это моя битва, — сказал я Финану.