Бернард Корнуэлл - Меч Королей

— Не будь дураком, парень, — сказал я.

— Я не дурак, — гордо сказал он. — Бог не выбирает дураков исполнять волю его.

— Это какую же?

— Избавить землю от твоей нечестивости.

— Мой опыт подсказывает, — сказал я, — что твой бог почти всегда выбирает дураков.

— Значит, я буду Божьим дураком, — с вызовом сказал он. Позади него раздался стук, он удивленно обернулся и увидел, что еще один из его соратников бросил меч и копье. — Тебе следовало бы иметь больше веры, — упрекнул его он, повернулся ко мне и бросился вперед.

Конечно, он был храбрым. Храбрым глупцом. Он знал, что умрет. Может, не от моей руки, но если бы ему удалось меня прикончить, мои люди безжалостно изрубили бы его на куски, а значит, глупец знал, что ему осталось жить всего несколько минут, и все же верил в другую жизнь в залитой светом скуке христианского рая. А верил ли он в то, что убьет меня? В битве ничто не определено. Он мог бы меня убить, если бы умел обращаться с мечом и щитом, как хороший воин, но я подозревал, что его вера основана не на мастерстве. Он считал, что победу дарует ему бог, его подстегивала именно эта дурацкая мысль.

Пока он молился, я вытащил руку из ремней щита и теперь держал его за край. Если противник это и заметил, то ни о чем не догадался. Я опустил и щит, и меч, дождался, пока враг окажется в шести или семи шагах, отвел левую руку назад и бросил щит. Бросил низко и со всей силы, прямо по ногам, и конечно же, юнец споткнулся о щит, а волна отбросила его вбок, и он растянулся на скамье для гребцов. А я шагнул вперед и взмахнул Вздохом змея, клинки гулко стукнулись, и его меч сломался. Две трети его меча с лязгом загромыхали по палубе, а юнец в отчаянии ткнул обрубком мне в бедро. Я крепко схватил его за руку.

—Ты и правда так торопишься умереть? — спросил я.

Он пытался вырваться, потом ударил меня окованной кромкой щита, и тот хлопнул меня по бедру, не причинив вреда.

— Дай мне другой меч! — потребовал он.

Я расхохотался.

— Отвечай, глупец. Ты правда так торопишься умереть?

— Бог велел мне убить тебя!

— Точнее, убить меня тебе велел священник, вливающий яд в твои уши.

Он снова ударил меня щитом, пришлось даже отвести его Вздохом змея.

— Бог мне велел, — повторил он.

— Значит, пригвожденный бог такой же глупец, как и ты, — бросил я. — Откуда ты, дурень?

Он молчал, но я стиснул его запястье и заломил руку за спину.

— Из Уэссекса, — пробормотал он.

— Это я и так сообразил по твоему акценту. Откуда именно?

— Из Андеферы, — неохотно признался он.

— Андефера в Вилтунскире, — сказал я, и он кивнул. — И тамошний олдермен – Этельхельм, — добавил я и заметил, как юнец съежился, когда я произнес это имя. — Брось меч, парень.

Он противился, но я снова вывернул ему запястье, и сломанный меч выпал из его рук. Судя по украшенной золотым плетением рукояти, это был дорогой меч, однако он раскололся от удара Вздоха Змея. Я кинул обломок Осви.

— Забирай этого праведного дурака, привяжи к мачте Спирхафока, — сказал я. — Пусть живет.

— А Спирхафок может и не выжить, — сухо произнёс Финан. — Он тонет.

Бросив взгляд через палубу захваченного корабля, я увидел, что Финан прав.

Спирхафок погружался в воду.

При таране первого вражеского корабля треснули две доски обшивки, и теперь вода заливала нос. К тому времени, как я добрался туда, он уже осел на нос. Гербрухт, великан-фриз, вырвал доски с палубы, и сейчас мои люди перетаскивали балластные камни на корму, чтобы уравновесить корабль.

— Мы можем закрыть пробоину, господин! — крикнул Гербрухт. — Течь только с одного бока.

— Тебе нужны люди? — крикнул я в ответ.

— Справимся!

Вслед за мной на корму Спирхафока последовал Эгиль.

— А последнего не поймаем, — сказал он, глядя на самый мелкий корабль, который сейчас почти достиг южного горизонта.

— Я надеюсь, этот мы спасем, — мрачно произнёс я. Гербрухт, может, и не сомневался, что справится с течью Спирхафока, но ветер усиливался, и поднимались волны. Десяток человек вычерпывали воду, некоторые использовали для этого шлемы. — В любом случае, — продолжал я, — мы можем вернуться домой на одном из тех, — я кивнул в сторону двух кораблей, — что мы захватили.

— Это полное дерьмо, — сказал Эгиль. — Слишком тяжёлые!

— Могут пригодиться для перевозки грузов, — предположил я.

— Скорее, пойдут на дрова.

Гербрухт возился в воде, запихивал тряпки в дыру между досками, другие продолжали вычерпывать воду. Один из двух захваченных вражеских кораблей, с выбеленным известью крестом на носу, тоже тёк, получил пробоину в схватке, когда в корму его ударил более крупный корабль, и обшивка треснула у ватерлинии. На него мы ссадили большую часть пленных, предварительно отобрав у них всё оружие, щиты, кольчуги и шлемы. Мы забрали их парус – он был новый, пригодится, а также припасы, довольно скудные: немного твердого сыра, мешок отсыревшего хлеба и два бочонка эля. Я оставил пленным шесть вёсел и велел всех развязать.

— Ты их что, отпускаешь? — удивился Эгиль.

— Не желаю кормить этих ублюдков в Беббанбурге, — ответил я. — Да и далеко ли они уйдут? У них нет ни еды, ни воды, нет и паруса, половина ранена, и они на протекающем корабле. Если есть у них хоть немного разума, будут грести к берегу.

— Против ветра.

Эта мысль позабавила Эгиля.

— А когда сойдут на берег, — продолжил я, — при них не будет оружия. И Нортумбрия гостеприимно их встретит.

Мы освободили одиннадцать рыбаков с Гидены и Свилви, налетчики заставляли их грести. Все пленные оказались либо западными саксами, либо восточными англами, подданными короля Эдуарда, если тот до сих пор ещё жив. Дюжину я оставил, чтобы взять с собой в Беббанбург, среди них и священника, что так яростно призывал своих людей уничтожить нас. Его привели ко мне на Спирхафок, который еще кренился на нос, но усилиями Гербрухта самую серьезную течь заткнули, а перемещение балласта назад уравновесило корпус.

Священник был молод и коренаст, черноволосый, с недовольным круглым лицом. Что-то в нем как будто казалось знакомым.

— Мы встречались? — спросил я.

— Слава Богу, нет.

Он стоял чуть ниже рулевой площадки, под охраной ухмыляющегося Беорнота. Мы подняли парус и направились на север, шли домой, ведомые устойчивым западным ветром. Большинство моих людей находилось на захваченном большом корабле, лишь немногие остались на Спирхафоке, и они продолжали вычерпывать воду. Юнец, что клялся убить меня, был привязан к мачте и оттуда зло на меня пялился.

— Тот юный глупец — из Уэссекса, — сказал я священнику, кивая в сторону юнца, — но ты говоришь как мерсиец.

— Царство христово не имеет границ, — сказал он.