Д Рублёва - Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы

В это время князь Голицын уже был бессилен покровительствовать сектантам, а Николай I, не в пример брату, ко всем тайным обществам относился с опаской, памятуя про декабристов. Отправившиеся на дачи жандармы обнаружили во всех трех домах подозрительного вида людей, которые были задержаны с целью выяснения личностей, и произвели обыск, изъяв при этом иконы, мистического содержания книги, тексты духовных песнопений, имеющие мало общего с церковными.

Возможно, радетелей Татариновой и ее саму оставили бы в покое, ведь шел прогрессивный девятнадцатый век, и даже ведьмам, колдунам и чернокнижникам костер не грозил, однако, закачивая уже осмотр, на даче Попова жандармы обратили внимание на запертый чулан. Внутри кто-то явно всхлипывал. Когда дверь чулана была взломана, служители закона увидели сидящую в полной темноте на полу ослабленную девушку. Оказалось, что она испытывала сильное чувство голода и была подвергнута избиению. В жандармерии, куда ее спешно доставили, девушка поведала: она приходится средней дочерью тайному советнику Попову, ее зовут Люба, и ей шестнадцать лет. Попов насильно водил дочерей на собрания Татариновой в столице и здесь принуждал их участвовать в продолжительных молебнах и бесконечных радениях. Любу это угнетало, ее страшили радения, она сильно утомлялась во время длительных молебнов. Строптивость дочери заставила Василия Попова пожаловаться на нее Е. Ф. Татариновой. Верховную жрицу, привыкшую к тому, что члены секты ее обожают и смотрят ей в рот, это рассердило. И она рекомендовала Попову вразумлять дочь дедовским способом, иначе говоря, силой подчинить Любу своей воле. Видимо, бессчетные радения и «накатывания» Духа святого не проходят без последствий, раз одухотворенная когда-то женщина по сути побудила отца к издевательствам над собственной дочерью.

Впрочем, еще соратники его по «Библейскому обществу» называли Попова «кротким изувером, которого, однако ж, именем веры можно было подвигнуть на злодеяния». Так что он, полагая, видимо, что действует во имя веры, без зазрения совести учил уму-разуму бедную девушку с помощью розог. Не сломив Любино упрямство поркой, Попов принялся избивать ее палкой, запирал в темный чулан, мучил голодом.

По всему Петербургу пошли разговоры про то, что жандармская проверка обнаружила в загородных домах секты Татариновой. Слухи об издевательствах над юной девушкой вызвали естественное негодование. Николай I лично приказал строжайшим образом расследовать это дело. В 1837 году, исполняя волю императора, шеф жандармов А. X. Бенкендорф приказал закрыть колонию Е. Ф. Татариновой, а саму ее и всех членов кружка, пока будет решаться дальнейшая их участь, подвергнуть домашнему аресту. Затем расследование дела Татариновой было предпринято Секретным раскольничим комитетом.

В ходе предпринятого расследования Комитет установил: самой Татариновой и ее последователями был составлен тайный союз и установлен «образ моления, соединенный с неприличными обрядами, противными как правилам и духу православной церкви, так и государственным узаконениям». Общество, чья деятельность признавалась вредной, было предложено закрыть, главных сектантов отправить в монастыри, остальных же отдать под строгий надзор полиции.

Императором Николаем I пожелание Секретного раскольничего комитета было удовлетворено 11 мая 1837 года, и последовало соответствующее высочайшее распоряжение. В итоге истязателя Попова отправили в Зилантов монастырь в Казанской губернии, где он и окончил свои дни в 1842 году. По разным монастырям разослали и других последователей Татариновой.

Саму же ее отправили в кашинскую Сретенскую женскую обитель под строгий надзор полиции. В монастыре Татаринова содержалась в течение десяти лет. Лишь по истечении этого срока она получила разрешение поселиться в Кашине.

Екатерина Филипповна Татаринова не желала признавать заблуждением свои убеждения и то, чем она занималась, поэтому, сколько бы она ни писала ходатайств на имя императора, прося освободить ее из монастыря, все они оставляемы были без внимания. Аналогичные просьбы были направляемы генерал-адъютанту Бенкендорфу и на высочайшее имя ее родственниками и многочисленными влиятельными друзьями в столице. Николай I отказался даже ознакомляться с ходатайствами, велев объявить Татариновой: она может получить свободу лишь после того, как «отвергнет прежние свои заблуждения, на коих основана была секта ее», — причем сделает это письменно.

Татаринова продолжала упорствовать. Сильный характер не позволял ей считать ошибочным ни предмет ее искренней веры, ни то, что было искренним заблуждением. Она утверждала: многие пришли к покаянию и тем самым утвердились в вере в Иисуса Христа благодаря ее учению — и значит, его нельзя считать заблуждением. Говорила она и про то, что первобытная церковь всегда включала особые общества, однако их не предавали гласности из-за того, что не все «могут сие вместить».

Что до кружения тела или радения, то, по ее словам, это требовалось, чтобы умерщвлять строптивую природу, которая служит препятствием для благодатного действия на «внутреннего человека», а вовсе не для возбуждения дара пророчества. Вера в Евангелие и в пророческое слово — вот что делает возможным пророчествование. По утверждению Татариновой, на собраниях ее кружка действительно происходило явление Духа святого во плоти, то есть посредством человека «слышалось слово жизни тому, кто с чистым сердцем желал его слышать». Благодаря слову этому человек обновлялся точно так же, как и при помощи святых таинств церкви, которые установил Спаситель.

Лишь в 1847 году, в возрасте шестидесяти четырех, десять из которых провела в строгом монастырском заточении, Е. Ф. Татаринова, оставаясь верной сущности своего учения, все же письменно обязалась искренне повиноваться православной церкви, не примыкать ни к каким неблаговидным обществам, не распространять ни открыто, ни в тайной форме свои заблуждения и не практиковать никакие особенные обряды, иначе ее ждет строжайшее взыскание по закону. После этого Николаем I ей было разрешено жить в Кишине при том, чтобы над ней осуществлялся тайный надзор.

В июле 1848 года Татариновой разрешили жительствовать в Москве, однако без права бывать в Петербурге. В Москве бывшей «жрице между вакханками», как называл ее А. С. Шишков, было отпущено прожить до 13 июля 1856 году, когда она тихо отошла в мир иной.

Крыжановские — старинный дворянский род Тамбовской губернии, потомком которого и стала Вера, родившаяся в Варшаве, где проходила служба ее отца Ивана Антоновича Крыжановского, генерал-майора артиллерии, командовавшего бригадой. Он имел блестящее образование и, как и прочие офицеры-артиллеристы, был частью интеллектуальной элиты армии. Семья располагала прекрасной библиотекой, включавшей много изданий оккультной тематики, увлекавшей Ивана Антоновича, который, служа в Петербурге до перевода в Варшаву, даже бывал на собраниях одной из многих масонских лож. В этом нет ничего удивительного, статистика утверждает, что большинство масонов были люди военные. Между тем следует иметь в виду следующее: согласно многочисленным свидетельствам, к масонам примыкали по большей части молодые гвардейцы, для которых собрание масонской ложи было лишь поводом устроить шумную попойку.