Лана Паршина - Смерть Гитлера

Долгожданный доклад Вадис посылает в Москву 27 мая 1945 года. Несмотря на предоставленные возможности, сталинские missi dominici , государевы посланцы, чудес не творили. Им не хватало времени, да и невозможно было допросить всех свидетелей последних часов жизни Гитлера. Но, с другой стороны, мастер контрразведки может предоставить результаты вскрытия трупа предположительно нацистского диктатора.

Но прежде он объясняет, при каких обстоятельствах был обнаружен труп.

5 мая на основании показаний задержанного обершарфюрера СС [соответствует званию фельфебеля в вермахте. – Прим. авт.] из охранной полиции имперской канцелярии Менгерсхаузена были обнаружены и выкопаны два обгоревших трупа мужчины и женщины в городе Берлине, в районе расположения имперской канцелярии, возле запасного выхода из бункера Гитлера. Трупы находились в воронке от бомбы и были прикрыты слоем земли. Они были сильно обожжены, так что без дополнительных данных опознать их было невозможно.

Елена Ржевская была переводчицей при отряде Смерш 1-го Белорусского фронта, а Лев Безыменский тоже был переводчиком, но уже непосредственно при 1-м Белорусском фронте. Они находились в Берлине 2 мая 1945 года. По их словам, предполагаемый труп Гитлера был обнаружен не 5 мая 1945 года, а накануне. И отнюдь не по показаниям обершарфюрера Менгерсхаузена, а случайно, благодаря советскому солдату Чуракову. По словам Ржевской и Безыменского, Чураков вместе с подполковником Клименко из 3-й ударной армии, вернулись, чтобы еще раз осмотреть то место, где 2 мая были обнаружены трупы супругов Геббельс.

Было 11 часов утра 4 мая, когда, совсем рядом, у воронки от взрыва, Чураков крикнул Клименко: «Товарищ подполковник, здесь ноги торчат!» [42]. После этого оба они начинают копать и выкапывают не один труп, а два. Клименко ни на миг не приходит в голову, что это могут быть останки Гитлера и его жены. И он дает приказ снова их закопать. Он действует так потому, что накануне уже был обнаружен труп, опознанный несколькими пленными как труп Гитлера. В 14 часов Клименко узнает, что в конечном итоге идентификация была признана неубедительной: это был не Гитлер. На следующий день, 5 мая, Клименко приказывает своим подчиненным снова выкопать оба трупа, обнаруженных накануне, и информирует о них вышестоящее руководство.

Такая версия обнаружения предполагаемых трупов Гитлера и Евы Браун частично совпадает с секретным документом из архивов ФСБ, с которым нам удалось ознакомиться. Это донесение от 5 мая 1945 года, под которым стоит подпись, в том числе того же солдата Чуракова, и где сообщается об обнаружении двух обугленных тел. Однако там нет никакого упоминания о подполковнике Клименко. Елена Ржевская спрашивает того о причине такого умолчания. На что офицер отвечает просто и кратко: «Я никогда никому не докладывал об этих трупах» [43].

Что же касается обгоревших тел, обнаруженных 4 мая 1945 года, то Елена Ржевская утверждает, что она сама их видела: «Человеческие останки, обезображенные огнем, почерневшие и страшные, были закутаны в серые одеяла, испачканные землей» [44].

Был ли Вадис проинформирован об обстоятельствах обнаружения двух трупов? Как бесспорный глава контрразведки по Берлину, он обязан был знать все. Но, даже если он и знал эту версию, его решение скрыть ее вполне понятно. Он не хочет, чтобы Кремль знал об этой фантастической находке. Тем не менее он сильно рискует, скрыв истину. Тем более что все это уже зафиксировано в отчете, отправленном в Москву. А вот эту подробность Вадис не знает, так как советское руководство по заведенному обычаю никогда не информируют одну спецслужбу о действиях и донесениях другой.

Есть еще одно обстоятельство, о котором Вадис умалчивает. Это то, что оба трупа были похищены у 5-й ударной армии, которой Москва поручила осуществлять контроль в квартале, где расположена рейхсканцелярия. Похищены членами его подразделения Смерш. Те решили не оставлять военнослужащим 5-й ударной армии такую ценную добычу. Скрытно, в ночь с 5 на 6 мая, останки были завернуты в одеяла и помещены в ящики из-под боеприпасов. Елена Ржевская участвовала в этом похищении. «[…] Трупы были переброшены через решетку сада и погружены на борт грузовика […]» [45] Там же. P. 277. . Такое действие как нельзя точнее иллюстрирует абсурдность соперничества и конфликтов внутри советских подразделений.

Спецназовцы Смерша считают, что если это трупы гитлеровской четы, то никто, кроме них, в Берлине не должен знать об этом. 6 мая оба ящика переправлены в новый штаб Смерш, в берлинском районе Бух.

Об этой «краже» Вадис, конечно, не сказал ни слова в своем отчете. Ведь нужно было сохранить тайну о существовании этих трупов.

Но вернемся к его донесению о допросе Менгерсхаузена, который он провел 13 мая 1945 года.

Менгерсхаузен заявил, что опознал трупы мужчины и женщины как рейхсканцлера Германии Гитлера и его жены Евы Браун. Он добавил, что лично видел, как сжигали их трупы 30 апреля при следующих обстоятельствах: 30 апреля с 10 часов утра Менгерсхаузен нес службу по охране имперской канцелярии, патрулируя коридор, где находились кухня и столовая имперской канцелярии. Одновременно он должен был следить за садом бункера Гитлера, который находился в 80 метрах от здания, где был Менгерсхаузен.

Во время патрулирования он встретил адъютанта Гитлера Баура, который сообщил ему о самоубийстве Гитлера и его жены Браун.

Прошло не больше часу после встречи с Бауром, когда, выйдя на террасу – она находилась от бункера метрах в 60–80 – Менгерсхаузен увидел, как из запасного выхода бункера личный адъютант штурмбанфюрер Гюнше и слуга Гитлера штурмбанфюрер Линге вынесли на руках труп Гитлера и положили его в полутора метрах от выхода, затем вернулись и через несколько минут вынесли мертвую Еву Браун, которую положили тут же. В стороне от трупов стояли две банки с бензином. Гюнше и Линге стали обливать трупы бензином и поджигать их.

Когда трупы стали обугливаться, двое мужчин из личной гвардии Гитлера (имена которых ему неизвестны), вылезшие из укрытия, подошли к обгоревшим трупам, положили их в воронку от взрыва и покрыли слоем земли.

Вадис выстраивает всю эту картину, основываясь на единственном свидетельстве немецкого полицейского Харри Менгерсхаузена. Однако сцена, которую тот описывает с такой точностью, происходит довольно далеко от него, метрах в 80. Это большое расстояние, с которого вряд ли можно что-то с точностью разглядеть, а значит идентифицировать. Такое замечание Вадис, конечно, учитывает, что доказывает продолжение его доклада.

На вопрос о том, как он опознал вынесенные из бункера трупы как принадлежащие Гитлеру и его жене Браун, задержанный Менгерсхаузен заявил: «Я узнал Гитлера по лицу, росту и мундиру».