Лана Паршина - Смерть Гитлера

Послание хозяина Кремля понятно: никаких поблажек ни для кого. Впрочем, он уже предусмотрел, что если бы Яков выжил или даже если бы он сбежал, его бы все равно отправили в Сибирь в специальный лагерь. «Так поступали с советскими военными, прошедшими немецкие лагеря для военнопленных, – свидетельствует Светлана Сталина. – Им не доверяли».

И Абакумов, и Берия помнили, как сложилась судьба Якова. Они знают непримиримость и жестокость своего хозяина. Им известно о его болезненной паранойи. Малейшая ошибка с их стороны может оказаться роковой. И понятно, что отчет о смерти Гитлера содержит ошибки или, по крайней мере, некоторые недомолвки. В конце мая 1945 года Берия уверен в этом. Начальник НКВД перечитывает тринадцать страниц допроса эсэсовца Гюнше, проведенного его людьми 18 и 19 мая 1945 года. Надо ли предупреждать об этом Сталина? И посеять сомнение в его сознании? Нет ничего опаснее этого. Берия выбирает благоразумие. Предельную осторожность. Он оставляет у себя материалы, собранные его сотрудниками, и довольствуется тем, что передает папку с делом Сталину без малейших замечаний и комментариев. Ни положительных, ни отрицательных.

22 мая 1945 года у Сталина в руках отчет Смерша. Для Кремля это означает официальное признание смерти Гитлера.

Со своей стороны Гюнше только начинает догадываться, что он не выйдет из оков спецслужб. Его переводят из Берлина в Москву. В Управление особой тюрьмы на Лубянке, находящейся под контролем НКВД.

Та самая Лубянка, где нам показывали предполагаемые зубы Гитлера. Мы были тогда на третьем этаже. Допросы пленных СС проводились на первом или втором этажах. Мы не можем удержаться от того, чтобы не задать себе вопрос: достигали ли их хрипы той комнаты, где мы находились. По мере того как мы продвигаемся в нашем расследовании, нас не покидает леденящее душу ощущение, что вокруг нас пробуждаются призраки из далекого прошлого. Столько крови, слез, жестокости, бесчеловечности – мрачный ореол сопровождает нас в наших поисках. Правда по делу Гитлера еще и сегодня окутана гадким туманом тайны под предлогом государственной тайны, борьбы за геополитическое влияние. Прошло уже семьдесят лет, а вопрос остается чувствительным, щепетильным. Перестанет ли когда-нибудь призрак Гитлера неотступно преследовать Запад?

Так я размышлял, просматривая папку по делу Гюнше в кабинете заместителя директора Российского государственного военного архива. Лана приоткрыла дверь и быстро заглянула в коридор. Ни звука. Здание словно уснуло. Мы можем продолжать копаться в секретных документах. Я хватаю другую папку. Опять немецкий офицер. Я мучительно расшифровываю его имя: Раттенхубер, Йоганнес.

Личное дело заключенного, заведенное советской военной юстицией на генерала СС Йоганна Раттенхубера (Российский государственный военный архив).

Нет, не Йоганнес, а Йоганн. Я рассматриваю фотографии мужчины зрелого возраста, волосы почти полностью седые, он все еще в немецком мундире. Снимок, вероятно, был сделан сразу через несколько часов после его захвата, в начале мая 1945 года. Он прямо держит голову, неподвижный холодный взгляд, этот военный явно привык командовать и выполнять приказы.

Через несколько страниц я нахожу другие снимки. Неужели это тот же самый человек? Фотография датируется 1950-ми годами. Это уже не просто старик, а бледная копия гордого немецкого офицера, каким он некогда был. Изможденное лицо, почерневшая от морозов кожа, клочковатая щетина на впалых щеках, волосы, словно срезанные серпом. Кем он был? Я прошу Лану покинуть ее наблюдательный пост у двери, чтобы перевести мне документы. Его биография растянулась на несколько страниц.

Военное досье на Йоганна Раттенхубера, ответственного за безопасность Гитлера (Российский государственный военный архив).

РАТТЕНХУБЕР Йоганн, 1897 года рождения, уроженец городка Оберхахинг (Бавария), гражданин Германии…

…После захвата власти в Германии Гитлером Раттенхубер в 1933 году был назначен адъютантом главы гестапо фашиста Гиммлера, а затем, в том же, 1933 году, был назначен на должность начальника личной гвардии Гитлера, реорганизованной в 1934 году в так называемую имперскую службу безопасности…

…В период преступной войны гитлеровской Германии против Советского Союза Раттенхубер со своими подчиненными обеспечивали безопасность поездов Гитлера, идущих на советско-германский фронт в 1941–1943 годах, когда Гитлер вместе со своим генеральским корпусом разрабатывал планы порабощения и истребления советских людей.

Во время заседания суда обвиняемый Раттенхубер признал себя виновным по этим пунктам обвинения и сослался на тот факт, что он только исполнял приказы вышестоящего начальства.

Аргумент «просто выполнял приказы» во время судебных процессов использовали и другие нацисты. В частности, Адольф Эйхман, высокопоставленный чиновник СС, ответственный за проведение «окончательного решения» по истреблению евреев Европы. Такое оправдание систематически отвергается, что и тут делают советские судьи.

Довод обвиняемого о том, что в своей практической деятельности он якобы руководствовался приказами, является оскорбительным, учитывая то, что сам Раттенхубер занимал высокие посты в «Имперской службе безопасности» при фашистском правительстве Германии и в преступной организации СС. В своей преступной деятельности он проявлял усердие и личную инициативу, за что был награжден фашистскими руководителями.

В результате получается, что Раттенхубер обречен. Но на сколько лет?

Лана пальцем водит по строчкам документа, чтобы дойти до приговора. Двадцать пять лет! Как Гюнше. В «исправительно-трудовых лагерях». И добавлено, что все, что было у Раттенхубера во время ареста, конфисковано.

Я внимательно слушаю, как Лана переводит. Вдруг она останавливается и широко открывает глаза от удивления. Что она прочитала, что ее так поразило? Она повторяет вслух отрывок из судебного решения, который раньше от нее ускользнул.

…Помимо личных признаний подсудимого, его вина была подтверждена в ходе судебного заседания свидетельствами: Экольда, Монке, Менгерсхаузена…

Менгерсхаузен, тот самый эсэсовец, который, по словам Смерша, указал советским солдатам, где лежит труп Гитлера.

«А, Раттенхубер! Это важная деталь в деле Гитлера», – Владимир заставил нас чуть ли не подпрыгнуть. Он совершенно бесшумно вернулся в комнату. Смотрит на нас с Ланой, гордясь произведенным эффектом. А у нас вид детей, которых застали с пальцами, еще вымазанными вареньем. Он, кажется, не удивился и даже повеселел от нашего смущения.