Лана Паршина - Смерть Гитлера

Лана меня не слушает. Она перевозбуждена. «Они нам сейчас покажут зубы Евы Браун. Это будет впервые!» Фрагмент зубов жены фюрера! Филипп Шарлье по-прежнему сидит, глядя в свой ноутбук. Он невозмутимо и бесстрастно задает вопрос: «Я тоже могу их осмотреть?» Лана подходит к группе сотрудников ФСБ и благодарит их. Значит, у нас есть зубы Евы Браун. Предполагаемые зубы, чтобы быть точными. Ибо, в отличие от Гитлера, мы не обладаем никакими рентгеновскими снимками, чтобы достоверно их идентифицировать.

Из предосторожности Филипп Шарлье меняет стерильные перчатки и расстилает новый лист, тоже стерильный. Приготовившись, он кивает молодой женщине. Та открывает коробку. Она намного меньше, чем та, где хранятся зубы Гитлера, но тоже «оригинальная». Она выглядит как коробочка из-под серег. Внутри уложенные на вату три зуба, коренные и предкоренной, соединенные протезом из желтого металла. «Спасиба», – бросает Шарлье, принимая их. Он аккуратно помещает их в центр разложенного листа и настраивает лупу.

Фрагмент зубов, приписываемых Еве Браун российскими властями и хранящихся в архиве ФСБ в Москве.

Первый вывод не заставляет себя ждать: «Тут тоже такие же голубоватые отложения на поверхности зубов!» Осторожно он уточняет: «На этих зубах, представленных как принадлежавшие Еве Браун». Несколько признаков подтверждают гипотезу о том, что эти останки подверглись той же посмертной процедуре, что и останки Гитлера. А именно – сожжению и захоронению в похожей среде. «Они были тоже сожжены. Это вставные зубы с отложением зубного камня на коронке, а также песчинками кварца, точно так же, как и на предыдущих зубах. Прекрасно видны следы стертости на металле протеза. Могу утверждать, что эти зубы действительно носили. И они не могут принадлежать тому же человеку, чьи зубы мы только что изучали, поскольку речь идет об аналогичной анатомической области». Значит, никаких манипуляций со стороны россиян нет.

Еве Браун было тридцать три года, когда она умерла. Она была официальной женой фюрера всего один день. Согласно советским и англо-американским расследованиям, она покончила жизнь самоубийством, проглотив цианид. «Я должен проанализировать все это на холодную голову, – говорит Шарлье, продолжая снимать при увеличении маленькие синие пятнышки. – Это действительно очень странно…» Цифровой камерой, соединенной с бинокулярной лупой, он снимает снова и снова. Именно благодаря фотографиям он сможет еще раз просмотреть эти зубы в своей парижской лаборатории и, возможно, закрыть дело о смерти Гитлера.

Невооруженным глазом их едва различишь. Сколько их? Может, два, может, три. Кусочки, скорее, крошки, похожие на пылинки. Филипп Шарлье вертит перед глазами пластмассовую колбу, закупоренную красной пробкой. На колбе наклеена этикетка, на которой написано: «Зубной налет А. Г.». Как эти частицы от зубов Гитлера оказались в Париже? Совершенно случайно, по стечению обстоятельств. В июле 2017 года, после того как доктор Шарлье осмотрел объект в штаб-квартире ФСБ в Москве, он, по своему обыкновению, аккуратно сложил материал, c которым работал. В данном случае это были две пары латексных перчаток и два листа бумаги, на которых были выложены зубы. С присущей ему дотошностью он сложил их отдельно: бумагу и перчатки, которыми пользовался при изучении зубов Гитлера в одну пачку, а те, которые использовал при изучении зубов, приписываемых Еве Браун, – в другую. Вернувшись в Париж, он собирался выбросить обе пачки, но тут обнаружил, что во время осмотра зубов Гитлера на материал попали несколько крошечных песчинок зубного камня. Совершенно автоматически он извлек их и поместил в колбу.

Что делать? Александр, наш куратор из МИДа, да и офицеры ФСБ всегда были против любого забора образцов из зубов. Мы хорошо помнили это условие. Кстати, а как мы могли бы усыпить зоркую бдительность сотрудников ФСБ во время анализа под микроскопом? Да еще в помещении той самой Лубянки. Даже Лана, всегда устремленная к недостижимому, мечтать о таком не могла. Сейчас мы в Париже, далеко от Москвы.

Российские спецслужбы больше не могут помешать нам использовать эти образцы по нашему усмотрению. Тем не менее для нас даже речи быть не может о том, чтобы действовать без их согласия. По двум достаточно простым причинам: по моральному принципу и по профессиональному. Два принципа, которых неукоснительно придерживается Филипп Шарлье. Тем более что без зеленого света российских властей не получится придать официальный статус анализам этих частичек зубного камня. Иначе мы можем оказаться в таком же положении, что и команда американских кинодокументалистов History Channel , выпустившая свой фильм в 2009 году.

Из-за того, что они не договорились с российскими архивами (в данном случае это был ГА РФ), их представление фрагмента черепа, приписываемого Гитлеру, было воспринято с недоверием. В их случае остался открытым ряд вопросов. Как были обнаружены эти куски черепа и кем? Такая невнятность в работе команды США делает ее результаты научно неподтвержденными. Не случайно доктор Ник Беллантони никогда не публиковал свою работу в каком-нибудь научном журнале. А значит, так и не обосновал ее научно.

Мы не допустим той же ошибки.

Лана подпрыгнула от радости: «Крошки остались? Невероятно! Какая удача…» Ее энтузиазм меня не удивляет. Переполняющая ее энергия тоже. Как обычно, когда она рядом, все препятствия исчезают как по волшебству. Мои страхи, мои сомнения становятся лишь беспричинными переживаниями. Я все-таки излагаю ей мою точку зрения на происходящее, мои опасения по поводу возможного недовольства наших российских контактеров, их вероятный отказ, не будем исключать и возможные репрессивные меры (особенно в отношении Ланы, которая имеет российский паспорт и живет в основном в Москве)…

Моя мнительность ее забавляет. Она над ней смеется. Я это отчетливо слышу в телефонной трубке. Разве нельзя предположить, что ФСБ может, и достаточно легко, тем или иным образом наказать того или иного российского гражданина, который поставил ее сотрудников в неловкое положение? «Не беспокойся обо мне, наоборот, они будут рады, когда узнают, что у нас есть кусочки зубов». Ее дальнейшие логические построения я воспринимаю как ребенок на уроке в школе.

«Какое у нас было соглашение?» – «Провести только визуальный осмотр» – «Наблюдение за нашей работой было постоянным?» – «Да, их было не менее пяти, тех, кто наблюдал за нами».

Тут Лана права. Мы просто играли по правилам, которые они нам навязали. «Неужели Филипп Шарлье усомнится в подлинности зубов?» Лана уже знает ответ. Она словно применяет ко мне приемы майевтики [71] Майевтика – термин диалога Платона «Теэтет», означающий созданный Сократом метод извлекать скрытое в каждом человеке знание с помощью наводящих вопросов. – Прим. пер. . Она затягивает меня в русло своих рассуждений. И ждет ответа. «Нет, он не собирается утверждать, что это не зубы Гитлера. Наоборот, он непреклонен».