Вячеслав Никонов - Ленин. Человек, который изменил всё [litres]

На первом заседании Комиссии Оргбюро Молотов председательствовал, центр представляли также Сталин, Орджоникидзе, Сокольников; Украину – Петровский, Белоруссию – Червяков, Азербайджан – Ага-Малы-оглы, Армению – Мясников, Бухару – Фейзула Ходжаев. Представителя Грузии Мдивани не было. И в его отсутствии одобрили главный пункт, где признавалась целесообразность «заключения договора между советскими республиками Украины, Белоруссии, Азербайджана, Грузии, Армении и РСФСР о формальном вступлении первых в состав РСФСР» 2534. На следующий день появился Мдивани, выступивший главным возмутителем спокойствия. Тем не менее, с отговорками о необходимости еще раз все обсудить в самих республиках, формула автономизации была одобрена.

Тут-то – 22 сентября – Ленин и заинтересовался работой комиссии Оргбюро 2535. Чтобы иметь информацию из первых рук, Ленин 23-го встретился с председателем Среднеазиатского бюро Рудзутаком, а затем членам комиссии Бухариным и 25-го – Сокольниковым.

Записка Сталина с обоснованием формулы автономизации пришла 25 сентября. Описав хаос в отношениях с республиками, их неподчинения Москве, он доказывал: «За четыре года гражданской войны, когда мы ввиду интервенции вынуждены были демонстрировать либерализм Москвы в национальном вопросе, мы успели воспитать среди коммунистов, помимо своей воли, настоящих и последовательных социал-независимцев, требующих независимости во всех смыслах… Сейчас речь идет о том, как бы не “обидеть” националов; через год, вероятно, речь пойдет о том, как бы не вызвать раскол в партии на этой почве, ибо “национальная” стихия работает на окраинах не в пользу единства советских республик, а формальная независимость благоприятствует работе» 2536. Сталин в заключение писал: «Во вторник поговорим подробнее».

Встреча 26 сентября продолжалась 2 часа 40 минут и, не исключено, на повышенных тонах. Ленин со Сталиным не согласился и изложил ему собственный план «федерализации», который заключался не во вступлении республик в состав РСФСР, а в слиянии их вместе с Россией в формальный равноправной Союз Советских Республик Европы и Азии.

Ленин писал Каменеву: «Я беседовал об этом вчера с Сокольниковым, сегодня со Сталиным. Завтра буду видеть Мдивани (грузинский коммунист, подозреваемый в “независимстве”). По-моему, вопрос архиважный. Сталин немного имеет устремление торопиться… Одну уступку Сталин уже согласился сделать… Мы признаем себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе и наравне с ними входим в новый союз, новую федерацию, Союз советских республик Европы и Азии… Важно, чтобы мы не давали пищи “независимцам”, не уничтожали их независимости , а создавали еще новый этаж , федерацию равноправных республик… Сталин согласился отложить внесение резолюции в Политбюро Цека до моего приезда» 2537. Далее Лениным предлагались поправки ко всему тексту резолюции.

В советское постсталинское время принято было считать, что Ленин, питая ненависть к царской «тюрьме народов» и национальному высокомерию, решил положить конец политике русификации, дать свободу, равноправие и самоуправление всем народам и их республикам. А Сталин – великорусский националист – собрался их поставить под жесткий контроль Москвы. Не совсем так.

Открытый союз республик был нужен Ленину, в первую очередь, для того, чтобы к нему в дальнейшем могли присоединяться другие страны Европы и Азии, свергающие капитализм. Не входить же, скажем, Германии, Англии или Японии после (пусть уже и не скорой) победы там социалистической революции в состав РСФСР. Современный историк вопроса А. Косаковский совершенно справедливо замечает: «Такая позиция Ленина, остававшегося по сути своей в первую очередь революционером, была основана на сохраняющейся у него вере в торжество грядущей мировой революции. С ее наступлением федеральное устройство государства, право на самоопределение открывают возможность присоединения к союзу все новых и новых республик. В отличие от Ленина, Сталин в своих взглядах на решение национального вопроса выступал в первую очередь как державник, а уж потом как революционер» 2538. В сталинских идеях неделимости России Ленин видел препятствие на пути реализации глобальных планов соединения пролетариев всех стран в единую семью народов под эгидой Москвы и Коминтерна. И именно во имя этого ему нужна была формальная децентрализация, которую он намеревался на практике свести к нулю с помощью жесткой вертикали партийных органов, спецслужб и армии. Уже их-то он точно не собирался децентрализовывать.

«Ленин считал именно русский национализм главной опасностью, которая может препятствовать превращению русской революции в революцию мирового пролетариата» 2539, – пишут Жорес и Рой Медведевы о сути конфликта между Лениным и Сталиным по поводу образования СССР. Ильич увидел у Кобы недопустимую «правизну». А спорить с больным Лениным? Никто на это не был настроен, даже Сталин, позволивший себе лишь небольшие арьергардные бои, хотя и был вне себя. Но формально пошел Ленину навстречу.

При этом Сталин резко возражал против создания над российскими еще и федеральных структур, считая что «существование двух ЦИКов в Москве, из коих один будет представлять, видимо, “нижнюю палату”, а другой – “верхнюю”, – ничего кроме конфликтов и трений, не даст…» Возразил еще против одного пункта: «по-моему, товарищ Ленин “поторопился”, потребовав слияния наркоматов финансов, продовольствия, труда и народного хозяйства в федеральные наркоматы. Едва ли можно сомневаться в том, что эта “торопливость” даст пищу “независимцам” в ущерб национальному либерализму т. Ленина».

Учитывая последующую громоздкость конструкции советских и российских органов, которая держалась только благодаря отсутствию компартии РСФСР, а также вспоминая обстоятельства распада Союза ССР в конце 1980-х – начале 1990-х, когда российский лидер просто уволил союзного, аргументы Сталина вряд ли можно признать безосновательными. Ленинская формула, как станет ясно много позже, и станет формулой распада СССР. Не знаю ни одну страну современного мира, где бы существовал принцип свободного выхода из нее любой части этой страны. Но устоять под напором авторитета возвращавшегося в Кремль Ленина было сложно.

На заседании ПБ 28 сентября Каменев и Сталин обменялись записками. «Каменев: Ильич собрался на войну в защиту независимости… Сталин: Нужна, по-моему, твердость против Ильича… Каменев: Думаю, раз ВИ настаивает, хуже будет сопротивляться. Сталин: Не знаю. Пусть делает по своему усмотрению» 2540. Ленин меж тем не сидел без дела. 27 сентября он встретился с Мдивани, 28-го – с Орджоникидзе, 29-го – с Окуджавой, Цинцадзе, Думбадзе, а затем – с Мясниковым.