Вячеслав Никонов - Ленин. Человек, который изменил всё [litres]

С подачи Ленина заметно радикализировалась аграрная программа большевиков, теперь она заключалась в конфискации помещичьих и царских земель.

Именно в Лондоне была де-факто создана большевистская партия. В состав ее ЦК вошли Ленин, Красин, Богданов, Рыков и Постоловский. Но Ленин не рвал с остальной партией, резолюция съезда поручала «ЦК принять все меры к подготовке и выработке условий слияния с отколовшейся частью РСДРП» на следующем съезде 419.

По решению съезда с 14 (27) мая вместо «Вперед» стала выходить газета «Пролетарий». Но, вопреки воле Ленина, съезд проголосовал за то, чтобы подчинить зарубежную редакцию контролю ЦК. Не удалось также лидеру партии добиться решения о том, чтобы рабочие составляли большинство в комитетах на местах – делегаты не были уверены в своей способности найти нужное количество пригодных для этого пролетариев.

Меж тем, как отмечал большевик Александр Шляпников, в начале 1905 года «движение шло помимо наших партийных организаций» 420. К резкому обострению напряженности в стране привели известия о гибели посланной на Дальний Восток эскадры адмирала Рожественского в Цусимском проливе 14–15 (27–28) мая 1905 года. Из двадцати судов 13 были потоплены, 4 – захвачены японцами. Вспыхнули крупные восстания на Черноморском флоте, в числе которых бунт на броненосце «Потемкин» был далеко не единственным.

Но после восстания на «Потемкине» – первого серьезного бунта в российских вооруженных силах после восстания декабристов – для Ленина «вопрос о возвращении был главной темой разговоров, обсуждался ежедневно и на разные лады». Он уже планировал эффектно вернуться в Россию на «Потемкине». Михаил Иванович Васильев-Южин получил от Ленина инструкцию. «Разговор был недолгий.

– По постановлению Центрального Комитета вы, товарищ Южин, должны возможно скорее, лучше всего завтра же, выехать в Одессу, – начал Ильич.

Я вспыхнул от радости…

– Постарайтесь во что бы то ни стало попасть на броненосец, убедите матросов действовать решительно и быстро. Добейтесь, чтобы немедленно был сделан десант. В крайнем случае не останавливайтесь перед бомбардировкой правительственных учреждений. Город нужно захватить в наши руки. Затем немедленно вооружите рабочих и самым решительным образом агитируйте среди крестьян. На эту работу бросьте возможно больше наличных средств одесской организации. В прокламациях и устно зовите крестьян захватывать помещичьи земли… Дальше необходимо сделать все, чтобы захватить в наши руки остальной флот. Я уверен, что большинство судов примкнет к “Потемкину”… Тогда немедленно присылайте за мной миноносец. Я выеду в Румынию».

Васильев-Южин обещал прислать за ним в Румынию «не только миноносец, а также крейсер или броненосец, если восстание окажется действительно победоносным» 421. Но Румынии историей тогда была уготована немного другая роль. Именно к ее берегу пристал мятежный «Потемкин», где матросы сдались властям. Вернуться на броненосце в тот раз Ленину не получилось.

От революционных событий отвлекали меньшевики, вынесшие на рассмотрение Второго Интернационала вопрос о расколе в РСДРП, прямо обвиняя в нем Ленина. 24 июля тот представил в секретариат Международного социалистического бюро свою версию событий II и III съездов и счел западную социал-демократию «крайне предубежденной в вопросе о расколе в рядах российской социал-демократии». Ленин 28 июля информировал ЦК: «Плеханов невероятно нахально поступил, написав в Международное социалистическое бюро, что его уже признали (!) обе фракции, и обругав, опорочив всячески наш III съезд… Не забывайте, что все почти заграничные социал-демократы на стороне “икон” и нас считают ничем, третируют».

Наличным составом большевиков Ленин не слишком доволен. 2 августа он писал Луначарскому: «Борьба идет серьезная, III съезд вовсе не закончил ее, разумеется, а только открыл новую фазу ее, искровцы подвижны и суетливы, беззастенчивы по-торгашески, искушенные долгим опытом демагогии, – а у наших преобладает какая-то “добросовестная глупость” или “глупая добросовестность”. Не умеют бороться сами, неловки, неподвижны, неуклюжи, робки… Милые ребята, но ни к дьяволу негодные политики. Нет у них цепкости, нет духа борьбы, ловкости, быстроты» 422.

В июле выходит брошюра Ленина «Две тактики социал-демократии в демократической революции». Главная мысль была действительно оригинальной для марксизма – при всей его резиновости пролетариат не только может, но и должен выступать вождем, гегемоном в буржуазно-демократической революции. До этого считалась, что в такой революции гегемоном должна быть буржуазия. Причем «победоносным борцом за демократизм» рабочий класс может оказаться лишь при том условии, если к его революционной борьбе присоединится масса крестьянства, которое «в данный момент заинтересована не столько в безусловной охране частной собственности, сколько в отнятии помещичьей земли, одного из главных видов этой собственности».

Ленин уверял: «Решительная победа революции над царизмом есть революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства… Это может быть только диктатурой, потому что осуществление преобразований, немедленно и непременно нужных для пролетариата и крестьянства, вызовет отчаянное сопротивление и помещиков, и крупных буржуа, и царизма. Без диктатуры сломить это сопротивление, отразить контрреволюционные попытки невозможно». И здесь же зачатки теории и немедленного перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую, и перманентной революции. «От революции демократической мы сейчас же начнем переходить и как раз в меру нашей силы, силы сознательного и организованного пролетариата, начнем переходить к социалистической революции. Мы стоим за непрерывную революцию. Мы не остановимся на полпути». Необходимо «принять самые энергичные меры для вооружения пролетариата и обеспечения возможности непосредственного руководства восстания» 423.

Ленин и сам не терял время зря. Крупская писала: «Ильич не только перечитал и самым тщательным образом проштудировал, продумал все, что писали Маркс и Энгельс о революции и восстании, – он прочел немало книг и по военному искусству, обдумывая со всех сторон технику вооруженного восстания, организацию его. Он занимался этим делом гораздо больше, чем это знают, и его разговоры об ударных группах во время партизанской войны, “о пятках и десятках” были не болтовней профана, а обдуманным всесторонне планом». Каждое утро Ленин приходил в библиотеку и «брал оставленную со вчерашнего дня книгу о баррикадной борьбе, о технике наступления, садился на привычное место к столику у окна, приглаживал привычным жестом жидкие волосы на лысой голове и погружался в чтение… Большевики изыскивали все средства, чтобы переправлять в Россию оружие, но то, что делалось, была капля в море. В России образовался Боевой комитет (в Питере), но работал он медленно» 424.