Вячеслав Никонов - Ленин. Человек, который изменил всё [litres]

С Альпийских гор осенью 1904 года «Ильичи» спустились полными сил и смелых планов. И не одни.

План, как его описала Крупская, был дерзок: «Тем временем, когда ЦК в России вел двойственную примиренческую политику, комитеты состояли из большевиков. Надо было, опираясь на Россию, созвать новый съезд. В ответ на июльскую декларацию ЦК, которая лишала ВИ возможности защищать свою точку зрения и сноситься с Россией, ВИ вышел из ЦК» 383.

Человеком, вновь внушившим Ленину уверенность в его силах, был Александр Александрович Богданов (Малиновский). Врач-психиатр и профессиональный революционер, он был известен в партийной среде как автор «Краткого курса экономической науки» и «Основных элементов исторического взгляда на природу». Имел обширные литературные связи в Петербурге и Москве, в частности с Горьким. «Около Ленина, твердо решившего организовать свою партию, не было ни одного крупного литератора, даже, правильнее сказать, кроме Воровского, вообще не было людей пишущих. Богданов, объявивший себя большевиком, был для него сущей находкой, и за него он ухватился. Богданов обещал привлечь денежные средства в кассу большевизма, завязать сношения с Горьким, привлечь на сторону Ленина вступающего в литературу бойкого писателя и хорошего оратора Луначарского (женатого на сестре Богданова), Базарова, молодых марксистетвующих московских профессоров» 384. Именно Богданов уговорил Ленина вернуться в Женеву и взяться за дело.

Крупская рассказывала, что в горах «нервы у ВИ пришли в норму… Август мы провели вместе с Богдановым, Ольминским, Первухиными в глухой деревушке около озера Lac de Bre… Наметили издавать свой орган за границей и развивать в России агитацию на съезде. Ильич совсем повеселел… Осенью, вернувшись в Женеву, мы из предместья Женевы перебрались поближе к центру, ВИ записался в “Societe de Lecture”, где была громадная библиотека и прекрасные условия для работы» 385.

«Как только Ильич окончательно решил действовать, его нельзя было узнать, – писал Лядов. – У него был уже готовый план. Мы вместе с вновь прибывшими из России товарищами образуем конференцию партработников, стоящих на позициях “большинства”. От имени этой конференции выступаем с воззванием… начинаем усиленную агитацию за созыв экстренного съезда. При сочувствии основных организаций созываем одну или ряд конференций в России, проводим на них нашу платформу, предлагаем им утвердить фракционный центр, который назовем Бюро Комитетов Большинства, и признать своим органом газету “Вперед”, которую сейчас начнет выпускать редакция из Ленина, Богданова, Луначарского, Ольминского и Воровского» 386.

Ленин созвал собрание, которое сохранится в истории партии как «совещание 22-х большевиков», пригласив самых верных своих соратников. «Большевики-мужья с большевичками-женами придавали совещанию несколько “семейный” вид. В числе двадцати двух были Ленин, Крупская и только что приехавшая из Москвы сестра Ленина – Мария Ильинична; Богданов и его жена, Луначарский и его жена, Бонч-Бруевич и его жена (В. М. Величкина), Гусев и его жена, Лепешинский и его жена, Красиков, Воровский, Ольминский, Лядов-Мандельштам, Землячка (член ЦК, прибывшая из России)». Написавший это Валентинов на совещание приглашен не был. Увлекаясь философией, он имел неосторожность дать Ленину почитать показавшиеся ему интересными книги эмпириокритиков Маха и Авенариуса. После чего имел еще большую неосторожность поспорить с Лениным на философские темы, а затем даже пообщаться с Мартовым. Ленин навсегда отлучил Валентинова от круга соратников как «хлюпкого интеллигента, желающего топить партийные и революционные вопросы в морализирующей блевотине».

На совещании «Богданов сидел “одесную” Ленина в качестве главнейшего компаньона, persona grata организующейся новой партии» 387. Приняли обращение «К партии», которое стало программой действий за созыв III съезда. «Ленин на конференции был особенно радостен, – заметила Розалия Самойловна Землячка (Залкинд, Демон, Осин, Роза). – Кончался период мелких дрязг, кружковщины, тяжелой, утомительной борьбы по мелочам с нечестными вылазками меньшевиков и примиренцев» 388. На трех областных конференциях большевистских комитетов (Южной, Кавказской, Северной) было избрано Бюро комитетов большинства, которое этим и занялось 389. Бауман получил задание создать в Москве Русское бюро ЦК, которое доводило бы указания Ленина до местных парторганизаций.

Тот писал Богданову 21 ноября: «Тактика меньшинства выяснилась вполне, в ее новом виде: полное игнорирование и замалчивание литературы большинства и существования большинства, устранение полемики из ЦО… Большинству необходимо выступить со своим органом: для этого недостает денег и корреспонденций» 390. В декабре Богданов вернулся в Петербург. Михаил Покровский скажет: «А. А. Богданов – это был великий визирь этой большевистской державы. Поскольку он управлял непосредственно и постоянно сидел в России, тогда как Ильич до революции 1905 г. был в эмиграции, постольку Богданов больше влиял на политику партии…» 391. Литвинову «была поручена “граница”, т. е. организация транспорта, перевозка и при содействии контрабандистов нашей большевистской литературы правильное снабжение ею парторганизаций на местах, а также организация перехода границы нашими людьми» 392. Ленин информировал его 8 декабря: «Будь возможна конференция за границей, я бы был всецело за нее. В России же это дьявольски опасно, волокитно и малопроизводительно. Между тем Одесса + Николаев + Екатеринослав уже спелись и поручили “22-м” “назначить Организационный комитет”. Мы ответили рекомендацией названия “Бюро Комитетов Большинства” и семерки кандидатов (Русалка, Феликс, Землячка, Павлович, Гусев, Алексеев, Барон)”. В переводе с наивного конспиративного языка – Лядов, Литвинов, Землячка, Красиков, Гусев, Алексеев и Эдуард Эдуардович Эссен. «Бюро будет официальным органом объединения комитетов и фактически вполне заменит ЦК на случай раскола… За транспорт беритесь Вы, и поэнергичнее» 393.

Большевистский центр расположился на углу населенными русскими эмигрантами «Каружки» (Rue de Carouge) и набережной реки Арвы. «Чуть не каждый вечер собирались большевики в кафе Ландольт и подолгу засиживались там за кружкой пива, обсуждая события в России, строя планы» 394. 24 декабря он писал Марии Моисеевне Эссен: «Дорогая зверушка!.. У нас теперь подъем духа и заняты все страшно: вчера вышло объявление об издании нашей газеты “Вперед”. Все большинство ликует и ободрено, как никогда. Наконец-то порвали эту поганую склоку и заработаем дружно вместе с теми, кто хочет работать, а не скандалить! Группа литераторов подобралась хорошая, есть свежие силы, деньжонок мало, но вскоре должны быть. Центральный Комитет, предавший нас, потерял всякий кредит, кооптировал (подло – тайком) меньшевиков и мечется в борьбе против съезда. Комитеты большинства объединяются, выбрали уже бюро, и теперь орган объединит их вполне. Ура!.. Будьте бодры; помните, что мы с Вами еще не так стары, – все еще впереди» 395.