Джон Норвич - Краткая история Франции [litres]

Те, кто знал Ричарда ближе, напротив, вскоре разглядели в нем другие, менее замечательные качества. Даже более раздражительный и несдержанный, чем ненавистный отец, Ричард был начисто лишен способности систематично заниматься делами королевства, за счет которой Генрих II, при всех его недостатках, сумел почти в одиночку связать Англию в единое государство. Амбициозность Ричарда была безгранична и почти всегда разрушительна. Сам неспособный любить, он, преследуя свои цели, не гнушался изменять, предавать и вводить в заблуждение. Никакой другой английский король не сражался за трон так жестоко и беспринципно; никто не демонстрировал такой готовности пренебрегать обязанностями короля ради личной славы. За девять лет жизни, что ему оставались, он провел в Англии лишь два месяца.

Холмы вокруг Везеля, по словам очевидца, были так усеяны палатками и шатрами, что выглядели как большой разноцветный город. Два короля торжественно подтвердили свои клятвы принять крест и скрепили печатями дополнительный договор о союзе; затем с армиями и огромными массами пилигримов монархи вместе двинулись на юг. В Лионе, где обрушение моста через Рону под весом толпы все посчитали дурным предзнаменованием, французы разошлись с англичанами. Филипп повернул на юго-восток, на Геную – там его ждал зафрахтованный флот, должно быть, большой, поскольку перевезти требовалось 650 рыцарей, с каждым по два оруженосца, и 1300 лошадей. Ричард продолжил путь вниз по долине Роны навстречу своим кораблям в Марселе. Было согласовано, что короли снова встретятся в Мессине, откуда объединенное войско отплывет на Святую землю.

Филипп добрался до Мессины первым 14 сентября; Ричард – через девять дней. Ничто не говорит лучше о различиях между этими двумя личностями, чем характер их высадки в Мессине. Описание того, как сошел на берег Филипп, начинает эту главу, интересно сравнить его с рассказом о прибытии Ричарда:

Когда Ричард входил в гавань, люди толпами побежали на берег. Издали море казалось изрезанным бесчисленными веслами, а над водой звонко и пронзительно раздавались громкие звуки труб и горнов. Приближаясь, бегущие люди разглядели ряды галер, украшенных разными щитами и множеством вымпелов и флагов, развевающихся на концах копий… Море бурлило от тысяч весел, воздух дрожал от громких нот труб и криков восхищенной толпы. Величественный король, выше и роскошнее всей своей свиты, гордо стоял на носу, как тот, кто желает видеть и быть увиденным… И как разные звуки труб слились в одну гармоничную музыку, так люди зашептали одновременно: «Он точно достоин империи; он справедливо поставлен королем над людьми и королевствами; то, что мы слышали о нем, не сравнится с тем, что мы сейчас видим» [23] Жоффрей де Винсоф. Путь Ричарда I и других в Святую землю ( Geoffrey de Vinsauf. Itinerary of Richard I and Others to the Holy Land). .

Не все обожавшие Ричарда в этот незабываемый день, наверное, знали, что он, сейчас столь великолепный, из боязни морской болезни предпочел двигаться вдоль полуострова по суше; а помпезная высадка, по сути, была венцом его морского путешествия длиною всего в несколько миль, из Калабрии. Еще меньше людей могли ожидать, что, несмотря на всю блистательную пышность своего прибытия, Ричард находился в дурном и грозном расположении духа. Несколько дней назад, проезжая через Милето, он попался на краже сокола и едва избежал смерти от рук владельца птицы и его друзей; к тому же, сойдя на берег в Мессине, он обнаружил, что королевский дворец в центре города уже отдали в распоряжение короля Франции, а ему отвели более скромное жилище за пределами городских стен.

Почему же, спрашивается, королевский дворец не занимал сам король Сицилии? Потому что Сицилия бурлила. Последний законный правитель страны Вильгельм II умер в предыдущем году бездетным, оставив вдову Иоанну, дочь Генриха II и соответственно сестру Ричарда. Трон теперь занимал Танкред ди Лечче, незаконнорожденный племянник Вильгельма, который (у Ричарда были все основания верить) недостойно обращался с молодой королевой, держал ее под стражей и не отдавал причитающихся ей по брачному соглашению доходов. Насколько справедливыми были такие подозрения, сказать сложно, но последующее поведение Ричарда наводит на мысль, что он видел в Сицилии новое потенциальное украшение собственной короны и уже искал любого предлога затеять конфликт. Поселив Иоанну в монастыре Баньяра на побережье Калабрии, он вернулся в Мессину и захватил базилианский монастырь Спасителя, один из самых древних религиозных центров города. Монахов грубо и бесцеремонно изгнали, а воины Ричарда устроили в их кельях казармы.

А как же реагировал на такие дела Филипп II Август? Он рассматривал Сицилию только как перевалочный пункт, откуда стремился как можно скорее отправиться на Святую землю. Считая поведение собрата-короля безобразным и постыдным, он предложил себя в качестве посредника для переговоров, но его предложение холодно отвергли. Тем временем ситуация в Мессине ухудшалась с каждым днем. Прошло много лет с тех пор, как в сицилианских городах стояли иностранные армии, и по преимуществу греческое население возмущало дикое поведение англичан. Их фривольное обращение с местными женщинами особенно не соответствовало представлениям горожан о людях, которые носят на себе Христов крест. Захват монастыря стал последней каплей, и 3 октября произошло серьезное столкновение. Опасаясь (не без оснований), что король Англии овладеет их городом и даже всей страной, одни мессинцы бросились к городским воротам и задвинули засов, а другие перекрыли вход в гавань. Первые попытки англичан открыть ворота провалились, но никто не верил, что получится держать их под контролем постоянно. Тем вечером солнце садилось в городе, который был охвачен тревогой.

Утром следующего дня в лагере Ричарда за городскими стенами появился Филипп II Август. Его сопровождали кузен Гуго, герцог Бургундии, граф Пуатье и другие командиры французской армии вместе с высокопоставленной сицилианской делегацией, включающей архиепископов Монреаля, Реджо и самой Мессины. Стороны уже почти договорились, когда неожиданно послышался шум с улицы. Толпа собравшихся у здания мессинцев громко проклинала англичан и их короля. Ричард схватил меч и выбежал из зала; призвав людей к оружию, он отдал приказ немедленно атаковать. На этот раз врасплох были захвачены мессинцы. Англичане ворвались в город, разрушая все на своем пути. За часы («быстрее, чем произносится заутреня», как написал хронист) подожгли всю Мессину.

Все золото, серебро и каждая ценная вещь, которую нашли, стали добычей победителей. Они подожгли вражеские галеры и спалили их дотла, чтобы меньше горожан могли спастись и восстановить силы для сопротивления. Победители к тому же захватили самых знатных женщин. И надо же! Когда дело было сделано, французы вдруг узрели, что над городскими стенами развеваются вымпелы и знамена короля Ричарда; король Франции был настолько оскорблен, что почувствовал к Ричарду ненависть, которая не утихала всю его жизнь.