Артур Дойль - Изгнанники; Дядя Бернак: Романы; Война в Южной Африке: Документально-публицистическое исследование

Английское правительство и английский народ не желают непосредственного владычества в Южной Африке. Их интерес направлен главным образом к тому, чтобы различные южноафриканские штаты жили в согласии и благоденствии и чтобы не ощущалось необходимости в присутствии английского красного мундира на пространстве всего большого полуострова.

Наши иностранные критики, благодаря их непониманию английской колониальной системы, никогда не в состоянии уяснить себе, что доходы Великобритании ни на один шиллинг не изменятся от того, будет ли над золотыми рудниками развиваться четырехцветный флаг

Трансвааля или Union Jack'a [6] Английский. самоуправляемой колонии. Трансвааль, будучи великобританской провинцией, все-таки должен был бы иметь свое собственное законодательство, свою собственную казну, свои собственные расходы и свой собственный тариф, направленный против своей родной страны (Англии), точно так же как и против всего света, и Великобритания от такой перемены нисколько не разбогатеет. Все вышесказанное так очевидно для англичан, что они даже перестали настаивать на этом, что, пожалуй, послужило причиной общего непонимания за границей. Кроме того, в то время как Англия ничего не выигрывает от подобной перемены, большая часть издержек, как деньгами, так и людьми падает на родную страну. Ввиду этого Великобритания вполне резонно старается избегнуть такой тяжелой обузы — покорения Южно-Африканской Республики. При самом лучшем исходе дела Англия ничего не приобретает, в противном же случае она теряет много. Здесь нет места ни честолюбию, ни нападкам. Это является актом посильного выполнения самого трудного долга.

Не могло быть и речи относительно мысли о присоединении Трансвааля. В свободной стране правительство не может идти впереди общественного мнения, а последнее всецело находится под влиянием печати, являющейся отражением общественного мнения. Если кто вздумает проследить за отголосками прессы во время всех месяцев переговоров, то он нигде не найдет ни одного компетентного мнения, высказанного в пользу подобной меры, точно так же, как никто не встречал в обществе защитника этого мероприятия. Но громадная ошибка уже сделана, и все просьбы сводились лишь к минимальному изменению порядка, который мог бы вызвать правильное положение дел и восстановил бы равенство между белыми расами в Африке.

«Пусть Крюгер будет более либерален в даровании льгот, — говорилось в одной газете, выражавшей мнение здравомыслящих англичан, — и он увидит, что могущество республики от этого не ослабеет, но бесконечно окрепнет. Пусть он даст большинству жителей мужского пола, достигших совершеннолетия, право избирательного голоса, и он этим путем даст республике устойчивость и силу, которые ничем другим нельзя приобрести. Если же он отвергает все доводы подобного рода и настаивает на его настоящей политике, возможно, что он отодвинет немного злополучный день и сохранит свою любимую олигархию на несколько лет; конец все-таки будет тот же».

Вышеизложенное мнение есть не что иное, как отголосок всей английской прессы, за исключением одной или двух газет, которые полагали, что, несмотря на настойчивое третирование нашего народа и на тот факт, что мы, весьма естественно, были ответственны за них в этой стране, мы все-таки не имели права вмешиваться во внутренние дела республики.

Нельзя отрицать, набег Джемсона ослабил силу тех, кто желал энергично вступиться в защиту интересов великобританских подданных. Появилось неуверенное, но широко распространившееся мнение, что, может быть, капиталисты ради своих личных целей устроили подобное положение дел. Трудно вообразить, каким образом положение беспокойства и ненадежности, не говоря уже о военном положении, может послужить в пользу капитала, и, конечно, очевидно, что только архипрожектер мог из притеснений, претерпеваемых уайтлендерами, извлечь для себя выгоду и для того чтобы раскрыть его проделки, нужно было уничтожить эти притеснения. Однако подозрение продолжало существовать среди лиц, не признающих очевидных фактов, но любящих раздувать и без того преувеличенные слухи, вследствие чего рука, протянутая Англией к примирению, ослабла, на что, без сомнения, рассчитывали противники, надеясь на слабую оппозицию колебавшегося меньшинства.

Английские уайтлендеры послали свою петицию в апреле 1899 года, прося защиты у родной страны. С этого же месяца началась корреспонденция между доктором Лейдсом, министром Южно-Африканской Республики, и Чемберленом, министром колоний, относительно существования или несуществования сюзеренитета. С одной стороны, было оспариваемо, что с появлением второй конвенции совершенно уничтожилась первая; с другой же стороны, оспаривали, что предисловие к первой конвенции должно относиться также и ко второй. Если доводы Трансвааля были правильными, то из этого ясно следует, что Англия старалась вывернуться из подобного положения с тех пор, как была поставлена в это quid pro quo второю конвенцией, и даже от самого беспечного из колониальных министров нельзя было бы ожидать, чтобы он мог сделать такую важную уступку, не получив за нее ничего. Этот спор заставляет нас вернуться обратно к вопросу о том, что такое сюзеренитет. Трансвааль признал власть veto над своей иностранной политикой, и это признание само собой лишило его положения независимого государства до тех пор, пока конвенция не была открыто уничтожена.

К этим дебатам, в которых не ощущалось особенной крайности, что видно из переписки, тянувшейся семь месяцев, назрел животрепещущий вопрос об обидах и жалобах уайтлендеров. Сэр Альфред Мильнер, великобританский представитель в Южной Африке, человек либеральный, назначенный консервативным правительством, снискал к себе уважение и доверие всех партий. Он был ясным доказательством того, что способный, здравомыслящий человек может быть или виновным или снисходительным в несправедливостях. К нему обратились за разрешением вопроса; была назначена конференция между ним и президентом Крюгером в Блумфонтейне, столице Оранжевой республики. Встреча их произошла 31 мая 1899 года.

Рассмотрению конференции подлежали три различных пункта. В первом пункте говорилось о тех допущенных условиях в Лондонской конвенции, вызывавших неоднократные недоразумения между двумя правительствами и которые в течение восемнадцати лет трижды заставляли государство прибегать к военным действиям. В этом же пункте трактовалось о присоединении бурами земель, о вмешательстве в торговые дела, о сюзеренитете и о возможности третейского суда. Второй пункт касался притеснений уайтлендеров, каковые притеснения представляли из себя теперь вопрос, не предусмотренный конвенциями. В третьем пункте рассматривался вопрос о дурном обращении с английскими индусами, а также и о других причинах ссоры. Сэру Альфреду Мильнеру оставалось или разбирать отдельно каждый пункт — бесконечная и бесполезная работа — или же в корне вопрос поставить ребром и добиться от бурского правительства уверения в скором прекращении всех недоразумений. Он же остановился на вопросе о даровании прав уайтлендерам, так как очевидно, что если бы они могли получить хотя какие-нибудь права на бразды правления, они со временем сами смогли бы улучшить свое положение и избавили бы английское правительство от тяжкой обязанности покровителя.