Артур Дойль - Изгнанники; Дядя Бернак: Романы; Война в Южной Африке: Документально-публицистическое исследование

В это время улицы и лавки были запружены солдатами, даже если в городе было все спокойно. В начале женщины боялись, но вскоре убедились, что могут свободно разгуливать без всякого опасения быть затронутыми. В продолжение шести месяцев я не видела и не слышала, чтобы женщине нанесли какое-нибудь оскорбление; офицеры и солдаты почтительно относились к женщинам и добродушно к детям.

В прошлом июле месяце отряд Gordon Highlanders был расположен в течение недели против моего дома, находящегося в уединении, на окраине города. Муж мой все время был в отсутствии, и я одна оставалась с детьми. Ближайшие выстрелы производились на расстоянии двенадцати ярдов от дома, и все-таки я не испытала никаких неприятностей, даже ни одного полена дров не унесли из моего двора.

Я могла бы рассказать о многих подобных случаях, но довольно и этого; если бы я сама не видела всего происходившего, я никогда не поверила бы, чтобы подобная армия могла вести себя с такою гуманностью и сдержанностью в стране народа, продолжавшего сражаться. Если они так обращались в Крюгерсдорпе, где в продолжение шести месяцев их действия открыто не могли бы быть никем осуждаемы, можно ли допустить, чтоб их образ действия в других городах совершенно изменился? Примите и пр.».

Таково показание женщины. Ниже следует показание старого бургера, имевшего возможность изучить поведение английского войска:

«Позвольте мне здесь заявить раз навсегда: в течение всей войны английские офицеры и много других английских воинов различных чинов и рангов приходили к нам и обращались с нами вежливо и радушно. Они все хорошо знали, что я бургер, что все мои сыновья исполняют свой долг, сражаясь за независимость нашей страны.

Я вновь возвращаюсь к поведению «Tommy Atkins» [7] «Tommy Atkins» — прозвище, данное солдату в Англии. — Примеч. пер. . Мы видели много конвоев, некоторые из них были длинные, более шестнадцати километров; конвоировали громадное число пленных буров с их семействами в Преторию. Томми был везде: сторожил вагоны, маршировал, не говоря ни слова, в клубах пыли, часто в грязи по колена, всегда учтивый к женщинам и детям.

Во время остановок Томми был самым лучшим и услужливым созданием, какое только возможно себе представить; он доставал кипяченой воды, заботился о детях, развлекал их, утешал несчастных матерей и старался чем-нибудь облегчить их тяжелую участь. Он всегда был готов помочь всякому инвалиду. У нас на ферме он по собственному желанию спасал тонувших животных, иногда переносил жирных зарезанных свиней, часто загонял домой заблудившийся скот, одним словом, помогал, где только и в чем только мог. От вознаграждений отказывался, объясняя, что все он делал по собственному желанию от чистого сердца.

Сэр, таковы неоспоримые факты, изложенные мною насколько возможно точно; вывести из них заключение предоставляю вашим читателям.

Старый бургер из Трансвааля.

Рюстенбург, Трансвааль. Июль 1901 г.»

Длинное и любопытное письмо помещено в «Suisse Liberate» молодым швейцарцем, жившим в продолжение всей войны на ферме в округе Табанчу Оранжевого Свободного Государства. Письмо по своему содержанию беспристрастно в суждениях и замечаниях; между прочим, в нем говорится о жизни местного гарнизона:

«Они нас часто посещают, приглашают к себе, устраивают пикники. В городе ими устраиваются благотворительные концерты, балы, спортсменские игры и скачки. Удивительная вещь, англичане даже на войне не могут жить без спорта, и побежденные без всякого неудовольствия участвуют вместе со своими победителями в играх и вполне смешиваются с ними в обществе».

Согласуется ли это с историями о жестокостях наших воинов?

Господин и госпожа Осборн Гауэ были директорами солдатских лагерных домов (Camp. Soldier’s Homes) в Южной Африке. На их глазах перебывало много разного войска, и на все они смотрели довольно критически. Приведем некоторые их заключения:

«Ни мы, ни наш штат, рассеянный от Де-Ар до самой Претории, никогда не слышали ни об одном случае насилия или плохого обращения. Все с негодованием единогласно отрицают взводимые на наших солдат обвинения и в противоположность, указывают на многочисленные примеры чрезвычайной доброты, какую солдаты оказывали беспомощным женщинам и детям.

Мы, со своей стороны, не видели ничего такого, чего нельзя было бы рассказать в обществе молодых девиц.

Живя в колонии Оранжевой реки, мы находились в центре того округа, где сжигались фермы, и были свидетелями, как лорд Робертс употреблял все усилия для предотвращения несчастий, посылая предупредительные прокламации. Мы видели, как долго офицеры выжидали в надежде, что прокламация произведет должное действие, и как неохотно офицеры и солдаты приступали к разрушению; причиной разрушения всегда были явные проступки со стороны неприятеля.

История нападения на голландский миссионерский дом среди большого города после личного расследования представляется в таком виде. Молодые солдаты, подойдя к дому, постучали в дверь; им открыли, и они вошли. Увидя, что дом занят дамами-миссионерами, солдаты сейчас же его оставили, никого не оскорбив и ничему не причинив вреда. Но эта выдумка под громким названием «нападение» дошла до Капской колонии и причинила немало зла, подлив масла в огонь.

Могут сказать, что из любви к нашим солдатам мы не в состоянии беспристрастно относиться к их деяниям. На это мы ответим, что мы любим Бога и правду больше, чем честь наших солдат. Если бы было что-либо другое, мы также не скрыли бы».

Таковы общие факты. Трудно было доказать противоположное. Возьмем несколько примеров, собранных вместе, и увидим, что из них выйдет. Один случай произошел в начале войны, когда говорили, что дважды было совершено в Северном Натале нападение на женщин. Но это чистейшая ложь.

Викарий в Данди, колонии Наталь, на запрос епископа из Наталя относительно расследования и выяснения дела о нападении английскими солдатами на четырех женщин по фамилии Бестер донес, что он имел свидание с Якобом Марицем, ближайшим родственником Бе-стеров, самым значительным и влиятельным фермером в округе. Мариц сказал ему:

«Вы хорошо сделали, господин Байлей, что пришли ко мне, потому что наше семейство (госпожа Бестер — его дочь) единственное в этом округе, носящее фамилию Бестер; вы можете передать от моего имени, что вся история — сущая ложь».

Во втором случае, совершившемся в Данди, имена не упоминаются. Говорилось только, что будто один из нападавших был в форме гайлендера. Викарий на это отвечал: «Как вам известно, в продолжение войны полк гайлендеров ни разу не был расположен в Данди».

Оружие клеветников притупилось тем обстоятельством, что в мае 1900 года трансваальское правительство, желая разогнать страх среди женщин, опубликовало в «Volks-stem'e» извещение, в котором советовало каждому бур-геру оставить свое семейство на ферме, так как неприятель относится к женщинам и детям с большим почтением и уважением. Мы знаем, что президент Крюгер и генерал Бота на основании этого совета оставили своих жен под нашим покровительством, в то время как сами продолжали с нами сражаться. Когда в Марселе Крюгер ложно заявлял, что мы вели войну против женщин и детей, за его больной женой в это же самое время английские солдаты так бережно ухаживали, что не позволяли любопытным прохожим останавливаться у окна или фотографировать дом.