Антал Серб - Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы

Конечно же, его упрямство было вызвано не подозрительностью; он ни минуты не сомневался, что ожерелье действительно предназначается Марии Антуанетте. Просто его внезапно осенило: ведь речь-то все-таки идет о коммерческой сделке и нужно соблюсти необходимые формальности. Любой договор должен быть скреплен подписью, так принято.

Жанна слегка растерялась. Она с легким сердцем передавала ослепленному любовью Рогану фальшивые письма Марии Антуанетты, но тут дело обстояло гораздо серьезнее, ведь договор должен был попасть в руки дотошных торгашей, которые могли заподозрить неладное… Но выбора не оставалось, и в конце концов Жанна решилась. Вскоре Роган получил обратно договор, под которым стояла подпись: «Мария Антуанетта Французская».

— Только не показывайте эту бумагу никому на свете, — предупредила Жанна.

В последний момент произошло то, что могло бы изменить ход событий и спасти Рогана, Марию Антуанетту, а может быть, и французскую монархию: из Лиона в Париж вернулся Калиостро. Если бы кардинал посвятил великого мага в свой план, тот наверняка предостерег бы его, сделав все возможное, чтобы с глаз Рогана спала пелена. Но откровенного разговора не произошло. Кардинал только многозначительно упомянул о том, что недавно затеял одно дело, которое поможет ему вернуть благосклонность королевы. И Калиостро не смог его предостеречь.

На другой день Роган, сгорая от нетерпения, послал ювелирам записку, чтобы они как можно скорее доставили ожерелье. Ювелиры не замедлили явиться. Роган сообщил им, что ожерелье покупает королева, и показал бумагу с ее подписью.

В полдень пришла Жанна.

— Ну, как дела? — спросила она с порога. — Королева ждет.

Роган успокоил ее: ожерелье уже у него. Но у него у самого душа была не на месте. Нет, он не чувствовал, что впутался в величайшую авантюру, — во всем этом деле его смущало только одно: как быть с процентами, которые нарастут к моменту первого взноса? Жанна снисходительно заверила кардинала, что королева сама уладит этот вопрос. После чего они условились, что Роган вечером привезет ожерелье в Версаль.

Когда стемнело, карета кардинала остановилась на площади Дофина, где жила Жанна. Она провела его в плохо освещенную комнату с небольшой нишей. В руках у него был футляр с ожерельем.

За стеной послышались шаги.

— Именем королевы, — произнес кто-то в соседней комнате. Кардинал сконфуженно попятился в нишу. На пороге появился высокий бледный мужчина, одетый во все черное. Рогану показалось, что он его уже где-то видел. Но где? Ах да, это же тот самый человек, который прервал их тайное свидание с королевой в беседке Венеры, предупредив о приближении графини Артуа и Мадам. Мужчина передал Жанне какую-то бумагу, которую та протянула Рогану. Это было распоряжение королевы вручить ожерелье подателю сего письма.

Мы не знаем, почувствовал ли Роган секундное сомнение перед тем, как выпустить из рук злополучное сокровище. Но так или иначе, он его выпустил — и ожерелье отправилось в свой роковой путь. Бледный мужчина в черном (Рето де Вилье) и сокровище исчезли в ночи. Кардинал вскоре отправился домой.

Вот так это и произошло.

Через несколько дней кардинал получил письмо на бумаге с голубой каймой. Высочайшая отправительница этого письма просила его вернуться на некоторое время в Саверн и в интересах дела покамест не показываться в Париже. Роган, как всегда, подчинился. Он заперся в своем шикарном замке и дремал на пуховых подушках, отгороженный от прозы жизни толпой молоденьких смазливых служанок и целой армией усердных лакеев. Мысли его уносились в заоблачную высь — он грезил о несбыточном. Оставим его ненадолго. Пусть грезит, у него еще есть немного времени.

Зато де ла Мотам было вовсе не до грез. Им предстояло решить сложный вопрос: как тайком сбыть оказавшуюся у них в руках уникальную драгоценность? Вещь, которую так же трудно не заметить, как солнце в ясный день.

Самым разумным было бы спрятать ожерелье где-нибудь в надежном месте и, когда пройдет достаточно времени, когда улягутся страсти, попытаться, приняв все меры предосторожности, продать его где-нибудь в далеких краях.

Но Жанну не устраивал такой вариант. Деньги ей нужны были сейчас, сию минуту, а не в отдаленном будущем. Ее допекали кредиторы, и ей не терпелось начать жизнь, достойную истинной наследницы Валуа. Кроме того, Жанна вообще никогда не смотрела слишком далеко, о чем ясно свидетельствует вся эта история. Она не была бы настоящей авантюристкой, если бы задумывалась о будущем. Мошенники, как правило, не строят далеко идущих планов.

Она приняла другое решение: разъять ожерелье на составные части, которые затем продать в разных местах. Конечно, это было чревато большими убытками. Ведь бриллианты выколупывались из оправы дрожащими руками дилетантов и в результате оказались исцарапанными, что в значительной степени снизило их ценность, поскольку таким образом были сведены на нет все усилия ювелиров по шлифовке и огранке, а кроме того, пропадала оправа, ничего не стоившая без этих камней. Но дело было сделано: от ювелирного украшения остался только лом.

После этого мошенники немедля занялись коммерцией.

Уже через несколько дней какой-то ювелир написал в полицию заявление на Рето де Вилье, поскольку ему показалось подозрительным, что у того полный карман бриллиантов. В участке де Вилье признался, что бриллианты принадлежат не ему, а одной знатной даме, которая поручила ему продать их. И назвал Жанну де ла Мот. Над аферистами навис дамоклов меч.

Жанна давно попала в поле зрения полиции: еще с тех пор, когда зарабатывала себе на жизнь в качестве ходатая по делам. Как ни странно, теперь это обстоятельство сослужило ей добрую службу. В полиции решили, что эти бриллианты, по всей видимости, — ее гонорар за какое-то удачно провернутое дело. И поскольку никаких заявлений о кражах не поступало, оставили ее в покое.

Этот случай послужил Жанне хорошим уроком: она поняла, что надо действовать более осмотрительно. Она разделила драгоценности на три части; одну часть дала мужу, чтобы он отвез их в Англию и продал там, другую оставила у себя, а третью доверила Рето де Вилье.

В Англии де ла Мот проявил большую активность. Он говорил, что в связи с материальными затруднениями вынужден распродавать по частям доставшуюся ему в наследство старинную реликвию. Английским ювелирам показалось подозрительным, что он продает бриллианты так дешево, хотя и разорившиеся английские аристократы тоже не привыкли торговаться. На всякий случай был сделан запрос во французское посольство, но оттуда сообщили, что ни о каких крупных кражах бриллиантов им не известно. Чистая выручка де ла Мота от продажи драгоценностей составила примерно 240 000 фунтов стерлингов; значительное количество бриллиантов он оставил у английских ювелиров, чтобы их вставили в оправу, а остальные отдал в обмен на всякие мелочи: часы, цепочки, шпаги, бритвы, штопоры, вилки для спаржи, шкатулки для зубочисток и прочую дребедень. Граф не был деловым человеком. Он не выручил за бриллианты и половины их истинной стоимости.