Сергей Щепетов - Воины снегов

Рядом со стойбищем располагалось стрельбище. Там подростки (обоего пола!) и взрослые упражнялись в стрельбе из луков. Делали они это без всякого соблюдения правил техники безопасности. Более того, они иногда преднамеренно пуляли друг в друга — живая мишень должна суметь уклониться. И вовсе не факт, что при этом использовались «учебные», а не боевые стрелы. Впрочем, упражнения с луком проводились как бы между делом. Лук здесь явно не был основным оружием — военным или охотничьим.

«Очередная аберрация, — размышлял Кирилл. — Когда люди индустриальной эпохи заглядывают в прошлое, изобретение лука им кажется технической революцией. А на самом деле лук появился очень поздно и был предназначен в основном для охоты людей друг на друга. Добивание остатков дикой фауны — это уже побочное, факультативное использование данного метательного оружия. Вот эта публика, похоже, зациклена на выработке в себе иных качеств, а вовсе не способности к снайперской стрельбе. Дались им эти камни?!»

Да, с камнями, похоже, молодые мужчины, подростки и парни упражнялись здесь денно и нощно — как будто все помешались на первобытном бодибилдинге. С валунами в руках приседали, выжимали их как штангу, метали на дальность и бросали вверх — словно больше заняться нечем. Причём это не походило на спортивные тренировки, а было как бы вписано в быт: проснулся человек, вылез из шатра и раз пять «отжал» валун, лежащий у входа. Потом справил в сторонке нужду, протёр пальцами глаза и на обратном пути выжал этот валун ещё раз десять. Теперь можно поесть и заняться обычными делами...

«Ладно, всё это с натяжкой можно счесть подготовкой молодых людей к выживанию в суровых условиях, — осмысливал увиденное Кирилл, — но ведь занимаются с камнями не только подростки, но и вполне взрослые семейные мужчины! С популярностью этого «культуризма» здесь может соперничать лишь фехтование на копьях. Похоже, фехтуют все — без различия пола и возраста...»

Данный «вид спорта» заинтересовал Кирилла больше всего, поскольку он и сам кое-что в нём понимал и умел. Первое впечатление от наблюдения за тренировкой: «Никакого изощрённого комплекса приёмов нет и в помине — все на выносливость, на длительность, на нахрап, на боевое бешенство, которое стараются поддерживать как можно дольше. Хотя кое-что оригинальное есть — атака прыжком в высоту с места или с разгонного шага. А прыгают они очень высоко... Оно и понятно: если вот так упражняться годами, то может получиться многое. Только я всё равно не поверю легендам, будто древние богатыри перепрыгивали через стоящего противника и сражали его ударом в спину...»

Исследования учёного закончились тем, чем и должны были закончиться — на него обратили внимание парни-фехтовальщики.

— Иди сюда, Кир-рилл! — закричал один из них и призывно махнул рукой. Остальные его дружно поддержали: — Иди к нам! Покажи, гость (представитель «дальних людей»), как сражаются в твоём стойбище!

Кирилл изобразил приветственный жест и двинулся к ним. Ситуация казалась ему многосмысленной: «Меня зовут поучаствовать в „деревенской забаве“ — конечно же, хотят проверить „на вшивость". Это — нормально, но... Но парни явно моложе меня, ни один из них на вчерашних посиделках не присутствовал как равный — во всяком случае, я их не помню. Они, конечно, меня разглядели, пока я гулял, и сочли сверстником. Или, как минимум, человеком их „возрастной группы", которого допускают к трапезе с Хечуканом и Чаяком лишь в особых случаях. Теперь они хотят в этом убедиться и выяснить, какое положение я займу среди них — кого слабее, а кого сильнее. Наверное, это потому, что рожа у меня не такая дублённая морозом и ветром, как у них. Скорее всего, они неплохие ребята, за исключением вон тех двоих (явные психи!), но... Но лучше бы оказаться по отношению к ним „старшим". А как это сделать? Рыкнуть и облить презрением, ставя на место? Или... Их копья — тяжёлые длинные палки с костяными наконечниками. Это сугубо колющее древковое оружие. Попробовать? А если... Но выход, страховка есть! Здесь всегда можно попросить смерти, и мне не откажут! Блин, как всё просто...»

— Привет, ребята! — доброжелательно и чуть надменно проговорил Кирилл. — Вы развеиваете свою скуку этими палочками?

Приём почти сработал — большинство присутствующих стушевалось, несмотря на дефектный язык чужака. Однако один из старших (он, кажется, был вчера в пологе — сидел у задней стенки, голоса не подавал и ел последним) воспылал азартом:

— Возьми эту «палочку», гость, и докажи, что ты человек, а не женщина!

«Для „старшего” это оскорбление, — сообразил Кирилл, — а для „ровни“, наверное, просто подначка. Можно ли свести дело к шутке? Вряд ли... Да и не настолько хорошо я знаю язык... А, была — не была!»

— Хорошая палочка... — сказал он, принимая оружие. — Поиграем? Только моё условие, мальчик (почти оскорбление!): ты не попросишь смерти, ладно? Ты ведь играешь, правда?

— Играю?! — оторопел потенциальный противник. — А ты?..

— Я взрослый, — с лёгкой грустью сказал Кирилл. — Если попрошу смерти, ты дашь её мне.

Воцарилась, как говорится, минута напряжённого молчания. Высокий широкоплечий парень (или молодой мужчина) с редкими холёными волосиками на подбородке явно колебался — планировавшаяся забава оказалась слишком серьёзной.

Выход нашёлся — точнее появился.

Из ближайшего шатра выкатился меховой колобок и, сверкая голой попкой (в комбинезоне сзади была устроена дырка), с рёвом устремился в открытую тундру. Убежать далеко он не мог, поскольку падал на каждом третьем шаге и ревел от этого ещё громче. Тем не менее противник Кирилла воткнул древко своего копья в снег и кинулся к малышу:

— Ты куда, Ньяка?! А ну-ка, домой!

Кирилл проследил за ним взглядом, потом осмотрел оставшуюся компанию — кажется, инцидент можно было считать исчерпанным.

— Занимайтесь, ребята, — снисходительно усмехнулся аспирант и тоже воткнул древко копья в снег. — Если станет скучно, позовите, и я приду...

«Та-ак, — размышлял учёный, бредя по широко раскинувшемуся стойбищу. — С местной молодёжью, кажется, отношения налажены — на пару ближайших дней. В том смысле, что бить толпой они меня не будут. Но надо же как-то устраиваться... Моя одёжка-обувка по такой жизни ещё некоторое время продержится, но для длительного пользования эта амуниция здесь явно непригодна. Если её не стирать, то скоро она перестанет греть на морозе, а какая уж тут стирка?! Думай, Кирюха, думай!.. А что думать-то? Я, вроде бы, человек не бедный — по здешним меркам. Мне надо... Много чего мне надо! А как это получить, «не потеряв лица»? Ну-у, наверное, надо скорешиться с кем-нибудь из местных, чтоб были «бедные», но солидные. Чаяк на эту роль не годится — не дай Бог, он перестанет считать меня ровней — последствия непредсказуемы. Значит...»