Сергей Щепетов - Воины снегов

Перед прогулкой Кирилл зашёл в «передовой» шатёр и сменил ботинки на всепогодные «вездеходы», набил карман патронами. Ружьё из чехла вынимать не стал, дабы не смущать публику видом экзотического предмета.

Как оказалось, стадо находится буквально в двух шагах от стойбища — километров пять-семь, не больше. Кирилл поднялся на вершину пологого холма, увидел животных и слегка растерялся: «Ну, олени... Ну, пасутся... Держатся плотной кучкой — в ширину километр и в длину полтора. Вон вроде бы пастух на нартах — вдали. А вон другой — ничуть не ближе. И что? Покричать, ручкой помахать: двигай, мол, сюда? Или подойти самому? Так ведь они на месте не стоят — пока дойдёшь... Исключительно дурацкое положение!»

Он не придумал ничего лучше, чем просто спуститься вниз. При приближении человека животные, не переставая ковыряться копытами в снегу, подались в стороны. Кирилл направился туда, где видел ближайшего пастуха. Небольшая группа оленей — голов шесть — пропуская его, оказалась в устье пологого распадка. Место, похоже, им понравилось, и они двинулись прочь от стада. Кирилл подумал, что это, наверное, неправильно и надо бы их вернуть. С этой благой целью он пошёл следом, но эффект получился обратным желаемому — олени начали живее перебирать ногами, обогнать и завернуть их не было никакой возможности. Что делать?

Упряжка возникла как чёртик из коробочки — выскочила из-за перегиба склона и помчалась наперерез оленям. Каюр не сидел на нарте, а бежал рядом, держась за дугу. Свободной рукой он раскручивал над головой бухту тонкой ремённой верёвки и кричал, точнее почти визжал:

— Эн-хой! Хой! Паг-паги!!

Олени задумчиво посмотрели на него, развернулись и не спеша потрусили обратно к стаду. Огибая Кирилла, они косились на чужака с явным неодобрением.

Солнце било в глаза, так что рассмотреть пастуха Кирилл смог, лишь когда тот, оставив упряжку на склоне, подошёл и остановился в двух шагах от него. Прокалённое солнцем и ветром тёмное, почти бурое лицо, едва намеченные пригубные складки, широкие густые брови и ни малейших признаков бороды или усов. Довольно высокий, хрипловатый и властный голос:

— Ты зачем моих оленей пугаешь?!

Кирилл оторопел: от этого человека на него прямо-таки плеснуло чем-то нематериальным... Биоэнергетической волной, что ли?! В общем, одновременно и с равной силой захотелось начать извиняться или полезть в драку.

— Что, язык потерял? — снисходительно улыбнулся туземец. Он откинул с головы капюшон и...

И Кирилл вдруг понял, что это — женщина.

Причём молодая.

Красивая.

Ну просто, ослепительно красивая — глаз не оторвать!

Как он сразу-то не разглядел?!

— Ты откуда взялся? — строго поинтересовалась туземка. — Почему такой худой? Голодный, да?

Мгновение — и юная красотка исчезла. На Кирилла теперь смотрела суровая женщина средних лет — этакая мать-хозяйка. В её словах прозвучала не насмешка, а озабоченность, причём такая искренняя, что... Что у аспиранта аж озноб пробежал вдоль хребта: ТАК спросить могла, наверное, только мама... Немедленно захотелось честно пожаловаться на всё «хорошее», что случилось с ним за последнее время, и почему-то возникла уверенность, что она поймёт, пожалеет, и это будет совсем не стыдно.

— Хочешь, я угадаю, как тебя зовут? — собрался наконец с силами Кирилл.

— Хочу! — кивнула туземка, тряхнув косами. Она вновь сделалась молодой и красивой.

— Ты — Луноликая!

— Ага, — блеснули в улыбке белые зубы. — А ты?

— Я — Кирилл.

— Ки-рилл? Смешное имя! А зачем пришёл?

Вопрос поставил собеседника в тупик: с красивой девушкой можно и нужно любезничать, но в этих чертах проступала суровая взрослая тётка, которую молодой парень уж никак не может воспринять в качестве потенциальной сексуальной партнёрши. Кирилл зажмурился и потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения. Не избавился и решил сказать правду:

— За тобой.

— Это как?

— А вот так: ты должна стать моей женой «по дружбе»!

— Твоей?!

Кирилл почувствовал себя школьником, публично сделавшим непристойное предложение учительнице. Захотелось провалиться сквозь землю или хотя бы взять свои слова обратно. Женщина насмешливо сощурилась:

— Сначала откормить тебя надо! А так — какой ты муж?! Поехали!

Когда они подошли к нарте, олени испуганно шарахнулись от Кирилла, но оказалось, что управлять ими должен именно он.

«Сколько позора за какую-то пару минут! — мысленно возмутился аспирант. Однако порыв его угас не разгоревшись — под чуть насмешливым, всё понимающим взглядом прищуренных глаз. — Да ну вас всех...»

— Не умею я, — честно признался Кирилл. И неожиданно для себя самого добавил: — Я много чего не умею. Если хочешь, можешь смеяться.

— Нет, не хочу, пожалуй, — сказала женщина, усаживаясь на сани. — Это правда, что ты убил двух менгитов?

— Случайно получилось, — вздохнул учёный. — Они первые начали.

— Ты мужчина или ребёнок? — как-то многосмысленно поинтересовалась женщина, выдёргивая роговой тормоз из снега.

— Я из других Людей... — с трудом нашёлся Кирилл. А потом разглядел (скорее представил!) изгиб её бедра под меховой рубахой и дерзко добавил: — Не нравится — не ешь!

Это была обычная «беговая» нарта, рассчитанная на одного пассажира (он же погонщик) и минимальный груз — килограммов 50-70. Кирилл знал, что на такой нарте, запряжённой парой кастрированных быков, мужчины ездят в гости, на войну и окарауливают зимой оленей. В данном случае никакого груза на санях не было — его место занял Кирилл. Они поехали — по кругу вокруг стада, больше похожему, конечно, на кривобокий эллипс, протяжённостью в несколько километров. Как ни плохо разбирался аспирант в практике зимнего выпаса, однако сообразил, что стадо потихоньку куда-то движется. С ним работают три упряжки и ещё двое пеших пастухов. Одни контролируют «голову» стада, направляя его куда нужно, остальные присматривают за тылом и флангами, не давая животным отставать и разбредаться в стороны. Его новая знакомая сейчас совершала полный объезд, словно была здесь старшей. Периодически она останавливала упряжку и, оставив Кирилла сидеть на санях с «умным видом», бежала к ближайшему пастуху и о чём-то с ним разговаривала.

А день был солнечный, слегка морозный и совершенно безветренный. Никакой стоянки-ночёвки поблизости не имелось — похоже, стадо двигалось по широкому кругу со стойбищем в центре, где пастухи и ночевали, откуда выезжали «на работу». Однако имелось некое место, где на снегу были свалены всякие вещи — шкуры, какая-то посуда, бухты ремённых верёвок, шесты и даже куски мороженого мяса. Всё это, вероятно, время от времени перевозилось поближе к пасущемуся стаду. Нетрудно было догадаться, что погода хорошей бывает тут далеко не всегда: начнётся буран, и несколько километров до стойбища окажутся непреодолимыми — нужно будет жить, точнее, выживать, около стада и делать своё дело. Возле этого «склада» Луноликая задержалась — вытянула из груды барахла скатанную оленью шкуру и «навесом» кинула её Кириллу: