Сергей Щепетов - Воины снегов

— Солдат потом перебили?

— Не всех — были среди них и люди...

За шкурой, прикрывающей вход в комнату, кто-то кашлянул, явно привлекая к себе внимание. Потом послышался молодой голос, говорящий по-таучински:

— Отец, гости неспокойны. Двое ссорятся.

— Присмотри за ними, сынок, — сказал Селиверстов на том же языке. Он пошарил на топчане позади себя, вытащил из-под шкур длинный тяжёлый предмет и продемонстрировал его Кириллу: — Ты, наверное, думаешь, что Тгелет — это я? Нет, это — она!

«Винтовки у местных я уже видел, — соображал учёный. — Эта отличается от прочих наличием снайперского прицела. Штука, похоже, допотопная, но... Но у здешнего демона действительно длинные руки — прицельная дальность у трёхлинейки немалая!» Вошедший таучин привычно принял оружие, кивнул присутствующим и покинул помещение. Кирилл же продолжал мыслить: «Парень обратился к старику так, словно тот приходится ему отцом либо братом отца, а Селиверстов использовал обращение, применимое к сыну или племяннику. Здешние народы такими словами не бросаются — тут у них что, семья?!»

— Так вот, — вернулся хозяин к прерванному разговору, — насколько я понимаю, тот наш истопник нынешнему Петровичу приходился дедом. У них династия, уходящая, похоже, корнями вглубь веков.

— Но как такое может быть?! Чтобы так долго никто ничего не знал?!

— Так уж и никто, — усмехнулся Селиверстов. — Желающий видеть увидит, желающий слышать — услышит. Но об этом мы поговорим как-нибудь потом.

— Я уже понял, откуда у вас винтовки, — в голове Кирилла вопросы свились в клубок, как змеи, и он просто не знал, за что в этом клубке схватиться в первую очередь. — А пулемёта нет? И... Как же вы тут живёте?! Ведь надо же чем-то питаться, обогреваться... Неужели на одних жертвоприношениях Тгелету?! И народ — ведь меня сюда вели местные! Как вы умудряетесь...

— Ну, началось! — со вздохом перебил старик. — Робинзон жил где-то в тропиках, а мы возле полярного круга — разве такое возможно?! Как видишь, возможно. Только у меня пока нет желания рассказывать о нашем жизнеобеспечении. Если только пару слов в общих чертах, чтобы ты не захлебнулся от любопытства и не начал расспрашивать всех встречных.

Основная проблема в высоких широтах — дефицит тепла, малое поступление солнечной энергии. В этом каменном корыте получился этакий оазис: термальный источник, защита от ветра плюс южная экспозиция части склонов — в солнечную погоду даже зимой загорать можно. В общем, вегетационный период растений здесь примерно на месяц длиннее, чем в окружающей тундре. Когда-то тут была роскошная тополёвая роща, только мы её в первый же год истребили на дрова и постройки. Зря, конечно... Зато картошка на склоне вызревает — мелкая, конечно, но в качестве деликатеса годится. Впрочем, местные жители к ней равнодушны.

— Местные...

— А что такого? Тундра тайн не хранит — жилище Тгелета всем известно. Правда, в разной степени — некоторые таучины и мавчувены находятся с этим духом в более тесных отношениях. Одна семья живёт тут постоянно, ещё несколько приходят и уходят.

— Этакие жрецы, да? Особо приближённые?

— Назови это хоть так. Через них родственники делают жертвоприношения. Те, кто оказывается в трудной ситуации, приносят в жертву и детей. Так что их у нас тут много. Потом они возвращаются к своим и становятся новыми, как ты говоришь, «жрецами».

— Э-э-э... Послушайте... — Кирилл напрягся изо всех сил, пытаясь сформулировать главный вопрос — тот, после которого станет ясно, о чём и как спрашивать дальше. — Э-э-э... Послушайте, но зачем всё это? Почему вы здесь, ведь Сталин давно умер, даже перестройка с гласностью давно миновали! Там, за барьером, другая страна! Она бедная, в чём-то уродливая, в чём-то смешная, но она НОРМАЛЬНАЯ! А вы здесь... Почему такая разница во времени? А где все остальные? Не понимаю...

Кирилл запутался, смутился и замолчал. Селиверстов некоторое время задумчиво смотрел на него, как бы что-то решая для себя. Наконец, кажется, решил и сказал:

— Ты ещё молод, Кирилл, но... Но у меня складывается впечатление, что ты — учёный. Не в смысле рода деятельности, а по складу ума и, если хочешь, души. Наверное, и говорить с тобой надо соответствующе. Давай попробуем. Так вот, здесь, в полной изоляции от цивилизованного мира, оказалась группа исследователей — настоящих, между прочим, исследователей. Многие из нас были чуть ли не светилами в своих областях. И ни одного сталиниста — на ту «командировку» мы таких не взяли. Когда стало ясно, что смерть от голода и холода нам больше не грозит, встал вопрос, как и зачем жить дальше. При голосовании никто не воздержался, не подал голоса «против» — будем продолжать работать. Для кого? Для человечества. Понять и принять такое ты можешь?

— Да, пожалуй...

— Тогда слушай дальше. Согласно теории Щукина-Иванова существует бесконечное множество так называемых дубль-реальностей. Мы просто перешли из одной в другую. Эти реальности непрерывно возникают и исчезают. Что нового мы можем узнать при наших возможностях? Не много: исследовать пространственно-временную зону наложения-смыкания и попытаться понять механизм или причины дихотомии.

— Ничего себе — задачки!

— Масштаб, достойный исполнителей. Впрочем, любую сложную проблему можно свести к простому — узловому, так сказать — вопросу. Если одна реальность отделилась от другой, значит, произошло нечто значимое. Оно должно оставить материальные следы, верно? Так что же в этом мире есть такого, чего нет в нашем? Точнее, чего не было в нашем лет триста назад?

— Неужели выяснили?!

— Как тебе сказать... Этим вопросом занимались трое... Ну и, разумеется, возникло три теории или гипотезы, каждая из которых — единственно верная. Мы спорили больше двадцати лет... Я оказался прав, потому что пережил оппонентов — возражать стало некому.

— Это — аргумент, — обалдело поддакнул Кирилл.

— Увы, — качнул головой старик, — просто я был самым молодым, да и на «общих» работах пробыл недолго. У остальных лагерный стаж был о-го-го! Так что гордиться тут нечем...

— И как же по-вашему... Ну, почему миры-то раздвоились?

— Почему? — Глаза старика вдруг сверкнули фанатичным блеском. — Здесь и сейчас существует быстро растущая группа местного населения, которая устойчива к действию алкоголя! Все они, по семейным преданиям, происходят от одного предка! Всё дело в нём!

— Но... А у нас...

— В нашем мире этого предка не было! Или его потомки погибли! Все до одного!

— Но... Но откуда у вас такая информация?

— Поиски причин, поиски различий мы начали, конечно, с людей — с местного населения. Среди прочего стали делать простейшие анализы мочи и крови, которые тут в изобилии оставляли паломники, — Тгелету, сам понимаешь, туземцы поклонялись задолго до нашего появления.