Сергей Щепетов - Айдарский острог

Кирилла такой расклад, конечно, вполне устроил. Тем более что хозяева обещали помочь людьми и продовольствием. Собственно говоря, несколько местных мужчин в любом случае собирались отправиться к морю. В тундре летом жизнь не сахар, а там... В общем, ходят слухи, что этим летом должен быть большой поход на байдарах — кого-нибудь бить и грабить.

Учёному оставалось лишь мысленно улыбаться: он уже знал, как собираются таучинские ополчения или пиратские армады. Какой-нибудь таучин между делом поделится с гостями соображением, что хорошо бы собраться там-то и там-то и пойти воевать с теми или этими. Его слова будут множество раз пересказаны на всевозможных посиделках — с небольшими искажениями, конечно. А потом они к нему же и вернутся, но уже в виде вполне конкретной информации о месте и времени сбора.

День спустя караван тронулся в дальнейший путь. Его целью теперь был приморский посёлок Угынот, но маршрут предполагался не прямым, а зигзагообразным — с посещением полудюжины стойбищ. Людям нужно было обменяться новостями и забрать попутчиков — этот район русское нашествие не затронуло, и желающих повоевать хватало.

Берег приближался, хотя в рельефе это и не чувствовалось. В последние дни Кирилла мучил странный глюк — он вдруг начинал узнавать местность, против воли добавляя воображением недостающие элементы и стирая лишние. Разум твердил, что это неправда, что до посёлка ещё далеко, что, скорее всего, Луноликой на месте нет, так что нечего переживать, но... Но он уже был с ней, уже обонял её запах, уже целовал глаза, уже говорил с ней...

Одна напасть сменилась другой — однажды Кирилл попытался в деталях представить, смоделировать её реакцию при встрече. Попытался и... Он никогда не считал себя красавцем — просто нормальным парнем, который если и нравится девушкам, то уж всяко не своим ангельским личиком. Но теперь... «На ощупь сплошные бугры и ямы, какие-то рубцы. К тому же поломаны зубы... Наверное, я выгляжу просто монстром!» Разум подсказывал, что это — ерунда, что внешности мужчины таучинские женщины придают очень мало значения, что здесь в цене совсем другие качества. Всё это учёный понимал, но тем не менее не мог пропустить ни одной лужи — всматривался в отражение и с мазохистским удовлетворением констатировал: да, урод каких ещё поискать!

Впрочем, переживания по поводу внешности занимали Кирилла недолго. Их рассеяло, растворило, затмило другое подозрение — совсем уж кошмарное, хоть руки на себя накладывай! Его били долго и умело: вдруг в итоге он стал... импотентом?! Вот уж это действительно ужас, по сравнению с которым всё остальное мелочи, не достойные внимания! Как быть, что делать?! Вроде бы утренняя эрекция имеет место быть, но ведь это же ничего не значит, правда? К тому же в последнее время она прекратилась... Да-да, никаких сомнений: он — импотент, он — не мужчина! О, Боже...

В общем, вместо радостного нетерпения и предвкушения встречи Кирилл испытывал совсем иные чувства. Он довёл себя почти до невменяемого состояния — ему уже не хотелось никуда ехать, ни с кем встречаться. Будь он один, он повернул бы обратно. Дружеские шутки спутников по поводу грядущих сексуальных излишеств приводили его в отчаяние — хотелось заплакать или броситься на них с кулаками, а лучше сделать то и другое одновременно и при этом провалиться сквозь землю.

Всё когда-нибудь кончается. Кончилась и эта дорога. Луноликая была в посёлке.

Они встретились.

И в глазах её не было ничего, кроме бескрайней радости.

Бред последних дней испарился мгновенно и бесследно.

Кирилл даже не подозревал, что порыв друг к другу — душ и тел — может быть таким мощным, таким всеобъемлющим.

Они растворились друг в друге, но остались самими собой, они наслаждались, они пили друг друга и не могли напиться.

Под утро Кирилл не удержатся и рассказал ей о своих страхах. Она сначала засмеялась. Потом стала хохотать. И учёный к ней присоединился.

Ведь это же действительно смешно! Это ж просто умора!!

Прошло три или четыре дня — Кирилл не считал, не мог и не хотел считать. Был вечер или, может быть, утро. Мать Луноликой, войдя в холодную часть жилища, произнесла в тишине слово. И сердце учёного пропустило один удар. Он начал было вылезать из полога, но остановился, встретился взглядом со своей женщиной. Она, безусловно, всё понимала — возможно, даже больше его самого. Она понимала и просила — о чём-то очень сильно просила, просто умоляла. Наверное, слишком сильно — Кирилл почувствовал, что откажет, что у него есть силы для этого. Для чего?..

Чаяк ждал его снаружи. Он просто стоял, а холодный ветер трепал мех его кухлянки и седую шевелюру. Кирилл вылез наружу и встал перед ним — босой, голый по пояс, в одних меховых штанах. Наверное, со стороны он казался тонким и стройным рядом с меховой глыбой вочеловечившегося демона.

Кирилл хотел поздороваться, хотел попросить прощения, хотел сказать, что... Но они посмотрели друг другу в глаза — люди разных эпох, разного воспитания, разного мышления, разной культуры, разного всего. Они встретились взглядами и почувствовали, что роднее и ближе у них нет никого. Всё, что хотелось сказать Кириллу, было сказано в первую же секунду. И получен ответ: «Да. Но дело не в этом...»

Чаяк всматривался в него, словно хотел рассмотреть рыбину под многометровой толщей воды или сосчитать тюленей на льду у самого горизонта. Казалось, он что-то видит, но боится поверить, сомневается, не мираж ли это, не наваждение ли.

Учёный понял — нет, не разумом! — понял, ЧТО хочет увидеть в нём бывший купец и разбойник. И Кирилл обнажился: без стыда и мук совести показал, признался, кто и что он есть теперь на самом деле. А Чаяк не отшатнулся, не содрогнулся от отвращения. Наоборот — он как бы подался, потянулся вперёд, на заострившемся его лице обозначилось подобие улыбки.

— «Я такой же, Кирь. Нас теперь двое».

— «Нас двое. Значит, ад существует реально, я не придумал его... Жаль».

— «Существует. И мы в нём. Ну, ничего, нас ведь двое!».

— «Да».

Трудно сказать, сколько времени длился их молчаливый диалог — вряд ли несколько часов, скорее несколько секунд. Они договорились о главном. Осталось обсудить детали.

— В Сымрэке уже начали собираться люди.

— Но до открытой воды ещё долго.

— Ничего, местным всё равно нужно освобождать ямы для нового мяса. Будут пока чинить байдары.

— Это правильно. Но у меня есть для людей и другая работа — я покажу!

— Сначала оденься, Кирь, — лето ещё не наступило.

— Ладно! — рассмеялся бывший учёный. — Не уходи никуда — я быстро.

Собраться на войну Кириллу было нетрудно. Оказалось, что все его вещи, оставленные в посёлке, всё снаряжение, оружие и документы уничтожены. Точнее, они переправлены в «верхнюю» тундру, куда якобы переселился их хозяин. Этот обычный обряд на сей раз был выполнен с особой тщательностью (и безжалостностью!), поскольку большинство предметов были непонятными — вдруг без них Кирь не сможет обходиться в своём посмертии? И ещё: никаких прощаний со слезами, воплями и маханием вслед платочком не было — Луноликая просто отправилась в поход вместе с мужем. Для таучинов ничего особенного в этом не было — дело хозяйское.