Екатерина Мишаненкова - Блудливое Средневековье

Ольга Тогоева с этим выводом Хартнелла не согласна и, наоборот, считает, что церковь со снисхождением относилась именно к пассивным гомосексуалам, видимо, потому, что они играли подчиненную роль, а основная часть вины лежала на активном партнере. Интересно описанное ею в исследовании «Продажная любовь в средневековом обществе» дело Джона Райкнера, которого в 1394 году судили в Лондоне за мужскую проституцию.

И прежде всего интересно то, что его даже не называют в судебных документах содомитом, видимо, потому, что он «обслуживал» женщин как мужчина, а мужчин – как женщина, причем в женском платье и выдавая себя за женщину по имени Элеонора, из чего ясно, что в сексуальных контактах с мужчинами он играл исключительно пассивную роль.

Это дело очень любопытное, потому что, по-видимому, никого из клиентов Райкнера за содомию не наказали, хотя в Англии она была уголовным преступлением и каралась сожжением на костре. Но Райкнер вывел своих клиентов из-под удара, утверждая, что все они считали его женщиной, а значит, вменить им в вину можно было только распутство и анальный секс, за что полагалось максимум церковное покаяние и епитимья.

Неизвестно, какой приговор вынесли самому Райкнеру, но Ольга Тогоева предполагает, что его могли в итоге тоже отпустить. Слово «содомия» в документах не звучало, к тому же было установлено, что с мужчинами он имел дело только «по работе», а в быту вступал в сексуальные отношения исключительно с женщинами, поэтому наказание костром маловероятно. В британских архивах нет больше ни одного дела о мужской проституции, поэтому английский суд, привыкший к прецедентному праву, скорее всего просто не знал, что с Райкнером делать.

…И упомянутый Джон Райкнер, приведенный в суд в женском платье и допрошенный по данному делу, признал, что все было именно так, как рассказал Джон Бритби, и т. д. Было также спрошено у этого Райкнера, кто научил его заниматься данным порочным [ремеслом], как долго, в каких местах и с кем [именно], мужчинами или женщинами, он предавался подобным развратным деяниям. Он, добровольно, поклявшись [спасением] своей души, признал, что некая Анна, сожительница бывшего слуги сэра Томаса Блаунта, первой обучила его заниматься данным отвратительным делом в облике женщины…

Также упомянутый Джон Райкнер признался, что в течение пяти недель перед прошедшим праздником св. Михаила он пребывал в Оксфорде, где, переодевшись в женское платье и называя себя Элеонорой, работал вышивальщицей. И там, на болоте, три ни о чем не подозревающих студента, одного из которых звали сэр Уильям Фоксли, второго – сэр Джон, а третьего – сэр Уолтер, часто предавались с ним описанному выше мерзкому греху…

Также Джон Райкнер признался, что побывал в Беконсфилде и там, [в облике] мужчины, сожительствовал с некоей Джоан, дочерью Джона Мэтью, а также, в том же [городе], сожительствовал, [уже в облике] женщины, с двумя иностранными братьями-францисканцами…

Также упомянутый Джон Райкнер заявил, что часто занимался сексом с многочисленными монахинями, [находясь в облике] мужчины, а также сожительствовал, как мужчина, со многими замужними женщинами и [девушками], количество которых он не знает. Также упомянутый Джон Райкнер признался, что многочисленные священники совершали этот грех с ним, как с женщиной, [но] сколько их [было], он не знает, и заявил, что со священниками он имел дело более охотно, нежели с другими [клиентами], поскольку они хотели давать ему больше других.

Век продажной женщины недолог – потеряв молодость и привлекательность, она теряет и возможность зарабатывать на жизнь. Да и мало кто из проституток дожидался старости, большинство пытались «завязать» пораньше, пока еще есть силы и надежда, что удастся заняться чем-то другим.

Самым удачливым удавалось накопить денег и выйти замуж – благо еще в 1198 году папа Иннокентий III провозгласил достойным делом жениться на проститутке и помочь ей покончить с грешной жизнью. Следуя этому призыву, в некоторых городах даже основывались специальные благотворительные учреждения, устраивающие браки «благочестивых работников» и «бедных грешниц».

Женщины, обладавшие деловой хваткой, оставались в профессии, но уже как хозяйки борделей или сводни, осуществляющие общение с клиентами.

Но таких было меньшинство. Большинство проституток умирали молодыми, от болезней или убийств, либо сами связывались с преступностью – становились воровками и заканчивали свой путь в тюрьме или на виселице.

Для тех, кто хотел вырваться из сетей «древнейшей профессии», был и еще один путь – просить помощи у церкви. Некоторые монастыри были готовы принимать раскаявшихся грешниц – в основном это было связано с неоднозначным отношением церкви к проституции в принципе.

С одной стороны, это грех, и женщина склонна по своей природе к распутству. Но с другой – что же это за праведник, если он не грешил и не каялся? Церковь чем дальше, тем больше склонялась к мысли, что раскаявшийся грешник стоит десяти праведников, и распространила это на проституцию тоже. Среди католических святых немало бывших проституток, «осознавших бездну своего падения и сумевших стать на путь истинный; среди таких женщин – святые Мария Магдалина, Мария Египетская, Пелагея. Образы бывших проституток, ставших святыми, и слова Писания «Кто сам без греха…» заставляли общество быть более благожелательным к падшей женщине».

Такое отношение приводило к тому, что уже с XIII века стали появляться ордена Святой Марии Магдалины, где кающимся грешницам, в основном проституткам, должны были помогать начать праведную жизнь. Все папы Позднего Средневековья поощряли такие усилия, и даже не относящиеся к ордену обители, которые принимали бывших проституток, получали вклады от высокопоставленных лиц.

В Вене в 1384 году был основан дом для приема «бедных свободных женщин, которые ищут, как отказаться от своей греховной жизни и исправить пути свои». Этот дом, известный как Дом Душ, был устроен как монастырь, но в нем жили без принесения обета. «Некоторые из женщин, искавших в Доме защиты от жизни проститутки, уходили из него женами почтенных горожан, – пишет Клавдия Опитц. – Тем не менее все эти учреждения могли спасти лишь малый процент женщин от «греха нецеломудрия»… Даже в сельской местности тайная проституция была на подъеме в областях, переживающих социальный хаос и экономический упадок, такой, как во Франции во времена Столетней войны, когда множество молодых одиноких или овдовевших женщин боролись за выживание».