Ронен Бергман - Восстань и убей первым. Тайная история израильских точечных ликвидаций

Авием Селла не мог поверить своим ушам. «Это был его прямой и ясный приказ: сбить самолет, – говорил он. – У меня не возникало проблем с тем, чтобы убить Арафата, который, по моему мнению, заслуживал смерти. Проблема состояла в уничтожении гражданского самолета с мирными пассажирами на борту. Это военное преступление» [736].

В отличие от своего брутального имиджа, в политическом отношении Эйтан был весьма осторожным человеком, поэтому вполне очевидно, что он не хотел быть замешанным в такую авантюру, свидетельствовал Селла. «Но Шарон был настолько доминирующей фигурой, что никто не мог ему перечить».

ВВС составили детальный план по поражению гражданского авиалайнера. Представители военно-воздушных сил в группе Goldfish пояснили, что они выбрали конкретное место на коммерческих маршрутах над Средиземным морем, в котором существовало длительное отсутствие покрытия курса любыми национальными радарными средствами и где глубины моря составляли пугающие пять километров. Операция по розыску останков самолета на этом участке моря будет чрезвычайно трудной, если не невозможной с учетом имевшейся в то время глубоководной техники. Сложный план устанавливал строгие параметры нахождения израильского истребителя в той точке, откуда он мог бы стрелять по самолету с Арафатом незамеченным, что означало, что в целом «окно возможности» для осуществления атаки было очень узким.

Поскольку предполагалось, что операция будет проводиться вдалеке от воздушного пространства Израиля, вне досягаемости его радаров и ультракоротковолновых радиосредств, имелось в виду организовать передвижной командный пункт ВВС на базе самолета Boeing 707, оснащенного соответствующими системами наблюдения и связи. Командовать операцией с борта этого самолета предстояло Селле.

В соответствии с прямыми приказами Шарона, в то время наблюдение за Арафатом велось безостановочно, а на авиабазе Намат-Давид в постоянной готовности к перехвату находились четыре истребителя F-15 и F-16. За девять недель, с ноября 1982-го по январь 1983 года, эти боевые машины пять раз получали команду на взлет для перехвата и уничтожения самолетов, в которых, как полагали, находился Арафат, но отзывались вскоре после вылета.

Генерал Гилбоа раз за разом высказывал свое резкое несогласие с этой операцией [737]. «Для меня было ясно, что ВВС могли выполнить ее «по ходу дела», и сбитый самолет исчез бы навеки. Они делают то, что им приказывают, и если вы отдаете приказ о строительстве трубы для провода крови из Хайфы в пустыню Негев, они исполнят приказ в точности и не спросят, о чьей крови идет речь. Но у меня другая мера ответственности».

Именно в обязанности Гилбоа как руководителя аналитической службы АМАН входила оценка политического эффекта от каждой операции. «Я говорил начальнику Генерального штаба Эйтану, что подобная операция разрушит международный престиж нашей страны, если станет известно, что мы сбили гражданский самолет».

Однажды, когда гражданский самолет, на котором, как полагали, летел Арафат, находился над Средиземным морем на пути из Аммана в Тунис и к нему приближались израильские истребители, Эйтан спросил Гилбоа, считает ли он, что цель точно в самолете. Оба стояли тогда в центральном помещении бункера в Канари.

«Господин начальник Генерального штаба, вы действительно хотите услышать мое мнение?» – спросил Гилбоа. Эйтан кивнул.

Гилбоа почувствовал, что сердце заколотилось у него в груди [738]. Он замолчал, перебирая в голове все причины, по которым можно было считать, что Арафат находится в самолете, а потом мысленно перечисляя все доводы за то, что его там нет.

Эйтан проявлял нетерпение. «Гилбоа, – рявкнул он. – Так да или нет?»

«Моя интуиция подсказывает мне, – ответил Гилбоа, – что Арафата в самолете нет».

Эйтан повернулся и пошел к красному телефону шифрованной связи, стоящему у стены. «Арик, – сказал он министру обороны, который с нетерпением ожидал в своем кабинете, – ответ отрицательный. Нам придется ждать другого дня».

В курсе базовой подготовки солдат Армии обороны есть один эпизод, настолько важный, что обязателен для усвоения каждым новобранцем. А детали этого события входят в программу подготовки офицеров. Случай этот произошел 29 октября 1956 года, когда подразделение израильской пограничной службы, осуществляя режим комендантского часа в деревне Кафр-Касим, окружило большую толпу местных жителей, возвращавшихся с работы. Потом солдаты расстреляли их. Они убили 43 человека, среди них 9 женщин и 17 детей. Пограничники утверждали, что просто выполняли приказ об открытии огня по нарушителям комендантского часа, но судья Биньямин Халеви, в одном из важнейших судебных решений, постановил, что солдаты не должны подчиняться приказам, которые являются открыто беззаконными. «Отличительной чертой демонстративно беззаконного приказа, – писал Халеви, – является то, что над таким приказом, словно черный флаг, должно развеваться предупреждение “Недопустимо!”. Такой приказ не просто беззаконен формально, не просто завуалирован полностью или частично… в нем присутствует беззаконность, которая больно бьет по глазам, которая наполняет сердце гневом, если глаза не слепы, а сердце не бесчувственно или не развращено» [739].

Этот урок Кафр-Касима, буквально впечатанный в мозг каждого израильского солдата, был, несомненно, одной из важнейших причин, по которым не произошло военное преступление, несмотря на то что в пяти случаях истребители F-15 и F-16 поднимались в воздух для того, чтобы уничтожить Арафата. Фактически командование израильских ВВС намеренно чинило обструкцию этим операциям, отказываясь подчиняться приказам, которые оно считало демонстративно беззаконными [740]. «Когда мы получили приказ, – вспоминал Селла, – мы с Иври пошли к Эйтану. Я сказал ему: “Господин начальник Генерального штаба, мы не намерены исполнять это. Этого просто не произойдет. Я понимаю, что министр обороны здесь главный. Никто не осмеливается перечить ему, поэтому мы сделаем выполнение этого приказа просто технически невозможным”. “Рафуль” посмотрел на меня и ничего не сказал. Я воспринял его молчание как знак согласия».

В каждом из пяти случаев, когда израильские истребители идентифицировали указанную им цель над морем, по словам Селла, операции саботировались [741]. В одном таком случае радиосвязь на командном пункте – самолете Boeing 707 – была заглушена из-за настройки на неправильную волну, что сбило контакт с центром на достаточное время, чтобы операция сорвалась. В другом случае в последнюю минуту Гилбоа настоял, что доказательств нахождения Арафата на борту самолета-цели не было. В третьем эпизоде Селла намеренно ввел Эйтана в заблуждение, сообщив, что цель была идентифицирована слишком поздно, что создавало опасность обнаружения взрыва близлежащим морским государством. В остальных случаях «мы просто тянули время, пока цель не покидала зону, где ее можно было поразить, не оставляя никаких улик» [742].