Борис Сопельняк - Три покушения на Ленина [litres]

– Решено, – направился к столу Ленин. – Сегодня я работаю здесь. Но допоздна! – шутливо погрозил он пальцем. – И попрошу по пустякам меня не беспокоить.

– Что это вы тут решаете без санкции ВЦИКа? – раздался от двери шутливо-грозный голос.

– А-а, это вы! – обрадованно привстал Ленин. – Входите, Яков Михайлович, входите. А решили мы вот что: в связи со сложившейся обстановкой и из-за крайней занятости на митинг я сегодня не поеду.

– Как это не поедете?! – с едва заметным металлом в голосе переспросил Свердлов. – И что это за сложившаяся обстановка?

– Имеется в виду убийство Урицкого. И вообще, – как-то неуверенно ответил Ленин.

– Что ж мы теперь, прятаться начнем? – презрительно кривя губы, бросил Свердлов. – Рабочие нас не поймут. Скажут, что большевики отчаянные трусы – и будут правы.

Свердлов знал, куда бил: на обвинения в трусости Ленин реагировал мгновенно и неадекватно – он тут же, забывая об элементарной осторожности, лез на рожон. Короче говоря, на оба митинга он поехал, и, как я уж говорил, без какой-либо охраны. Это было дичайшим нарушением сложившихся правил. Но Дзержинский был в Петрограде, а всем остальным на это было либо наплевать, либо они хотели, чтобы ситуация выглядела именно так.

Как бы то ни было, Ленин оказался в нужном месте и в нужное время.

А теперь попробуем разобраться с утверждением Свердлова о том, что двое стрелявших в Ленина задержаны. Кто они? Одним из них был бывший левый эсер Александр Протопопов. Сведения о нем довольно скудны, но известно, что он – из матросов, что был начальником контрразведки красно-советско-финского отряда, влившегося в ВЧК, что во время выступления левых эсеров в июле 1918-го стал известен тем, что, схватив за руки, лично разоружил самого Дзержинского.

И вот что поразительно: Протопопова, который был одним из основных подозреваемых в деле о покушении на Ленина, без каких-либо допросов, расспросов или иных следственных действий, быстренько расстреляли – и вся недолга. А ведь в том, что в него стрелял мужчина, ни секунды не сомневался сам Ильич. Он даже успел спросить у наклонившегося к нему Гиля:

– Поймали его или нет?

Казалось бы, если вы хотите выяснить, кто стоит за покушением, кто его задумал, кто организовал, какая партия или организация стоит за терактом, нужно как следует поработать с задержанным на месте покушения Александром Протопоповым, а его без каких-либо расспросов расстреливают. Предположить, что Дзержинский, Петерс и другие чекисты были настолько безграмотны, что не знали, как в таких случаях ведется следствие, было бы по меньшей мере наивно – ведь они уже раскрыли немало хитроумных заговоров и разоблачили десятки смертельных врагов революции. Невольно возникает мысль, что они выполняли чье-то указание и, чтобы не заносить в протокол то, что мог выболтать Протопопов, поставили его к стенке.

А вот второй задержанной была женщина, и задержал ее помощник военного комиссара 5-й Московской пехотной дивизии Батулин. В показаниях, данных по горячим следам, он заявил:

– Я находился в 10–15 шагах от Ленина, когда услышал три выстрела и увидел Ленина, лежащего ничком на земле. А когда от выстрелов люди стали разбегаться, я закричал: «Держи! Лови!» И тут я заметил женщину, которая вела себя очень странно. На мой вопрос, кто она и зачем она здесь, женщина ответила: «Это сделала не я». Когда я ее задержал и когда из окружившей толпы стали раздаваться крики, что стреляла эта женщина, я спросил еще раз, она ли стреляла в Ленина. Последняя ответила, что она. Нас окружили вооруженные красногвардейцы и милиционеры, которые не дали произвести самосуда над ней, и мы отвели ее в Замоскворецкий военкомат.

Прошла всего неделя, и Батулин заговорил иначе.

– Подойдя к автомобилю, на котором должен был уехать Ленин, я услышал три резких, сухих звука, которые принял не за револьверные выстрелы, а за обыкновенные моторные звуки. Вслед за этим я увидел Ленина, неподвижно лежавшего лицом к земле. Я понял, что на его жизнь было произведено покушение. Человека, стрелявшего в Ленина, я не видел. Я не растерялся, закричал: «Держите убийцу товарища Ленина!» – и с этими криками выбежал на Серпуховку, по которой в одиночном порядке и группами бежали перепуганные выстрелами люди. Добежавши до так называемой Стрелки, я увидел позади себя, около дерева, женщину с портфелем и зонтиком в руках, которая своим странным видом остановила мое внимание. Она имела вид человека, спасающегося от преследования, запуганного и затравленного.

Я спросил эту женщину, зачем она сюда попала. На эти слова она ответила: «А зачем вам это нужно?» Тогда я, обыскав ее карманы и взяв ее портфель и зонтик, предложил ей идти за мной. В дороге я ее спросил, чуя в ней лицо, покушавшееся на товарища Ленина: «Зачем вы стреляли в товарища Ленина?» На что она ответила: «А зачем вам это нужно знать?» Что меня окончательно убедило в покушении этой женщины на Ленина. После этого я еще раз спросил: «Вы стреляли в товарища Ленина?» На что она ответила утвердительно, отказавшись указать партию, по поручению которой стреляла.

А теперь попробуем сопоставить показания Батулина, данные с разницей в одну неделю. Вопросов возникает множество. Прежде всего, непонятно, где же все-таки Батулин задержал террористку – во дворе завода или на Серпуховке? Выстрелы он слышал или «моторные звуки»? Почему он решил задержать не кого-нибудь из бегущих, а спокойно стоящую женщину? Что за пролетарское чутье позволило ему распознать по зонтику и портфелю «лицо, покушавшееся на товарища Ленина»? И почему, наконец, террористка, не будучи арестованной и не находясь в ЧК, запросто и без всяких церемоний признается в покушении первому встречному?

Согласитесь, что что-то здесь не так, есть в этом сценарии что-то недописанное: во всяком случае, белые нитки торчат отовсюду.

Так кого же привезли в тот роковой вечер в Замоскворецкий военкомат? Что за женщина была задержана Батулиным и взяла на себя ответственность за покушение на Ленина? Ею оказалась Фейга Хаимовна Каплан, известная также под именами Фанни и Дора, и под фамилиями Ройд и Ройтман.

Ее биография довольно запутана, но все же известно, что происходит она из мещан Речицкого еврейского общества, что родилась в 1887 году, что ее родители уехали в США, а она увлеклась политикой и стала анархисткой. В 1906 году, будучи в Киеве, она вместе с двумя другими анархистками готовила теракт против киевского генерал-губернатора, однако изготовленная террористками бомба взорвалась в их комнате. Каплан была ранена в голову, и у нее на всю жизнь остался шрам над правой бровью.

А вскоре состоялся военно-полевой суд, который приговорил Фаню к бессрочной каторге. Так она оказалась сначала в Мальцевской, а потом в Акатуевской тюрьме Нерчинской каторги. В те годы это место было своеобразным средоточием радикально настроенных женщин-революционерок. Тон задавали, конечно же, эсерки, среди которых особенно заметной была Мария Спиридонова, которая застрелила советника Луженовского, жестоко усмирявшего крестьян Тамбовской губернии. Фаня тут же попала под ее влияние, забыла о своих анархистских взглядах и стала завзятой эсеркой.